снеговых заносов – а ведь карниз прикрывала от ветра стена!

– Гэндальф расчистит невысокликам путь своим огненным Жезлом, –

сказал Леголас. Буран ничуть не встревожил эльфа, и он, один из всего

Отряда, сохранил до утра хорошее настроение.

– Или Леголас слетает на небо, – откликнулся Гэндальф, – и разгонит

тучи, чтоб солнце растопило для Отряда снег. Мой Жезл – не печка, –

добавил он, – а снег, по несчастью, невозможно испепелить.

– Не сумеет умный – осилит сильный, – вмешался Боромир, – так у нас

говорят. Буран начался, – продолжал гондорец, – когда мы обогнули вон тот

утес, – он указал на большую скалу, которая заслоняла от путников

тропку, – до нее отсюда пол-лиги, не больше. И вот, если самый сильный из

нас осилит дорогу к этому утесу, оттуда мы все спустимся без труда.

– Надо попробовать, – сказал Арагорн. – Уж вдвоем-то мы одолеем

пол-лиги.

Арагорн был самым рослым в Отряде, но Боромир казался крепче.

Они отправились, Боромир – впереди; кое-где снег доходил ему до плеч, и

он врезался в него, словно плуг – или как очень усталый пловец.

Леголас, улыбаясь, глядел на людей; потом повернулся к магу и

воскликнул:

– Да поможет уму и силе искусность!

А потом проворно зашагал по снегу, и Фродо заметил – как бы

впервые, хотя он знал об этом и раньше, – что у эльфа не было тяжелых

башмаков, которыми снабдили Хранителей в Имладрисе; а легкие

эльфийские туфли Леголаса почти не оставляли на снегу следов.

– До свидания! – весело крикнул он Гэндальфу. – Я постараюсь

отыскать вам солнце! – Он прибавил шагу и, словно танцуя, обогнал

медленно бредущих людей, махнул им рукой, звонко рассмеялся и скрылся

из глаз за поворотом тропинки.

Люди медленно продвигались вперед; остальные молча смотрели им

вслед, пока и они не исчезли за поворотом. Клубящиеся у вершины тучи

сгустились; вниз поплыли редкие снежинки.

Прошло, вероятно, около часа – хоббитам показалось, что гораздо

больше, – и вот на тропе появился эльф. Потом они увидели людей,

медленно, с трудом, подымающихся в гору.

– Мне не удалось заманить сюда солнце, – подмигнув хоббитам, сказал

Леголас. – Оно ублажает южные земли, и его, как я понял, ничуть не

беспокоят несколько тучек над этой горушкой. Но зато я принес хорошие

вести тем, у кого тяжелая поступь. За скалой, про которую говорил

Боромир, намело довольно высокий сугроб, и наши воители из Племени

Сильных приготовились погибать перед этой преградой, ибо тропинка-то

идет по ущелью, а выход из ущелья закрыт сугробом. Ну, пришлось мне

объяснить Сильным, что они отчаялись перед снежной крепостью шириной

не больше десяти шагов и что за нею на нашей тропке лежит слой снега по

щиколотку хоббитам.

– Так я и думал, – проворчал Гимли. – Конечно же, злая воля

Баразинбара раскачала этот проклятый буран. Баразинбар не жалует гномов

и эльфов…

– К счастью, Баразинбар, вероятно, забыл, что к Отряду Хранителей

примкнули люди, – перебил гнома подошедший гондорец, – и люди, скажу

без хвастовства, не слабые… Мы одолели снежный завал – проторили в

сугробе узкую тропку – для тех, кто не может порхать по-эльфийски.

– Да как же мы-то туда доберемся? – взволнованно спросил Пин,

высказав общую тревогу хоббитов.

– Не беспокойся, – ответил ему Боромир. – Я устал, но силы у меня

еще есть; у Арагорна – тоже. Мы отнесем вас к завалу. И начнем,

почтеннейший Перегрин, с тебя.

Пин вскарабкался гондорцу на спину.

– Держись крепче, – сказал Боромир. – У меня-то руки должны быть

свободными. – Он зашагал по тропинке вниз. За ним отправился Арагорн с

Мерри.

Разглядывая протоптанную в снегу дорожку, Пин восхищался силой

людей. Даже сейчас, с хоббитом на закорках, Боромир расширял руками

проход, чтоб остальным было легче идти.

Вскоре они подошли к сугробу, который, словно гигантская стена

вдвое выше человеческого роста, перегородил узкое ущелье. Гребень

сугроба был плотным и острым, да и весь сугроб казался монолитом,

разрубленным посредине узкой тропой. За сугробом Мерри с Пином и

Леголас остались дожидаться других, а люди снова ушли наверх.

Боромир вернулся через полчаса – с Сэмом за спиной, следом шел

Гэндальф, ведя в поводу навьюченного пони, верхом на пони сидел гном

Гимли, а замыкал шествие Арагорн с Фродо.