деревья: у Стены стояли два мощных дуба, на мелководье валялись

почерневшие ветки, а в глубину озера, двумя рядами, протянулись остовы

полуистлевших стволов. Здесь, вероятно, кончалась дорога, обсаженная по

обеим сторонам дубами. Деревья, растущие возле Стены, выглядели на

диво могучими и древними; с Порога, под отвесной стеной Мглистого, они

казались совсем не высокими, но сейчас Фродо с изумлением осознал, что

раньше ему не доводилось видеть таких могучих и громадных дубов – они

возвышались над головами Хранителей, словно гигантские сторожевые

башни, охраняющие вход в подгорное царство.

– Наконец-то! – обрадованно воскликнул Гэндальф. – Здесь кончается

Эльфийский

Тракт.

Гномы

прорубили

Западные

Ворота,

чтобы

беспрепятственно торговать с эльфами, а эльфы насадили дубовую аллею в

Родниковой долине, принадлежавшей гномам, чтобы увековечить их

тесную дружбу – дуб считался символом Остранны. Ибо в те

благословенные времена народы Средиземья дружили между собой, даже

эльфы и гномы умели не ссориться.

– Я ни разу не слышал, – заметил Гимли, – что эта дружба прервалась

из-за гномов.

– А я не слышал, – сказал Леголас, – что эта дружба прервалась из-за

эльфов.

– Я частенько слышал и то и другое, – оборвал начинающуюся

перепалку Гэндальф. – Сейчас не время решать, кто прав. Надеюсь, вы-то

останетесь друзьями. Ибо мне очень нужна ваша помощь, а действовать

сообща могут только друзья. Мы должны найти и открыть Ворота, пока не

стало совсем темно.

А вы, – сказал он, повернувшись к остальным, – приготовьтесь без

промедления вступить в Морию, как только мы отыщем и отворим Ворота.

Нам ведь придется расстаться с Биллом, поэтому надо его разгрузить.

Теплую одежду можно не брать: она не понадобится нам ни в Мории, ни

потом, когда мы пойдем на юг. А пищу и, главное, баклаги с водой, которые

тащил до сих пор пони, надо распределить между всеми Хранителями.

– А как же быть со стариной Биллом? – испуганно и негодующе

воскликнул Сэм. – Да я без него и с места не сдвинусь! Завели беднягу

неведомо куда, а теперь бросим на съедение волколакам?

– Мне ведь тоже его жаль, – сказал Гэндальф. – Но тебе, мой друг, придется выбирать между твоим хозяином и Биллом. Пойми, когда мы

откроем Ворота, ты его и затащить-то в Морию не сможешь, он не полезет

в эту Черную Бездну.

– Со мной полезет, – возразил Сэм. – Я не оставлю его на растерзание

этим вашим растреклятым оборотням!

– Ну, до растерзания-то, надо полагать, дело не дойдет, – проговорил

Гэндальф. Он ласково погладил пони по голове, наклонился к нему и

негромко сказал: – Ты многому научился в Раздоле, Билл. Береги себя, когда будешь возвращаться, а береженого, как известно, и судьба бережет.

Никто из нас не знает своей судьбы – но мы всегда надеемся на лучшее…

Никто из нас не знает своей судьбы, – повторил маг, обернувшись к Сэму. –

Будем надеяться, что Билл выживет.

Сэм ничего не ответил Гэндальфу. Он молча стоял рядом с пони и

плакал. А тот прижался к нему и вздохнул, как бы поняв, о чем идет речь.

Сэм принялся развьючивать пони; остальные путники сортировали

поклажу, разбирая по своим вещевым мешкам то, что им надо было взять с

собой.

Распределив поклажу, Хранители огляделись, пытаясь понять, что же

делает Гэндальф. Но он, казалось, ничего не делал – стоял и пристально

смотрел в Стену, как будто хотел просверлить ее взглядом. А Леголас

прижимался к ней, словно бы вслушиваясь, и глаза у него были почему-то

закрыты. Гимли молча бродил вдоль Стены, постукивая по ней обухом

топора.

– Ну вот, мы готовы удирать в Морию, – сказал Мерри. – А где же

Ворота?

– Если ворота, сделанные гномами, закрыты, то их невозможно

увидеть, – со сдержанной гордостью ответил Гимли. – Даже мастер,

который сделал ворота, и тот не сумеет их потом найти, пока не скажет

заветного заклинания.

– Да, но Западные Ворота Мории не были тайными, – заметил

Гэндальф. – Ворота прорубили для друзей-эльфов, и, если их в наше время

не переделали, тот, кто знает, где они расположены, должен без труда

обнаружить их и открыть.

Гэндальф опять посмотрел на Стену. В середине между сторожевыми

дубами она была неестественно гладкой, и Гэндальф, приблизившись к ней

вплотную, начал ощупывать ее руками, бормоча какие-то непонятные