годами, он внимательно вслушивался в мертвую тишину, однако

решительно ничего не слышал – даже шлепанья босых подошв.

И вместе с тем его сковывала дрема. Уже перед самым концом

дежурства, когда он опять заглянул в коридор, ему померещилось, что к

пещере приближаются два чуть заметно мерцающих огонька. Он

вздрогнул, зажмурился и потряс головой. Потом выглянул в коридор еще

раз. Никаких мерцающих огоньков там не было. «Позор, – укоризненно

сказал он себе. – Наверно, я просто заснул на посту». Он встал и больше

уже не садился, пока его не сменил Леголас.

Добравшись до одеяла, он мгновенно уснул, и на него навалился все

тот же сон: ему казалось, что он слышит шаги – осторожное шлепанье

босых подошв – и видит два мерцающих глаза, и они приближаются… Он в

ужасе проснулся – пещеру заливал сероватый свет, а его спутники негромко

переговаривались друг с другом.

– Доброе утро! – сказал ему Гэндальф. – Ибо над миром разгорается

утро, и оно принесло нам добрую весть. Мы пересекли Морийское царство,

и до вечера нам надо спуститься к Воротам, чтобы выйти наконец в долину

Черноречья.

– Да, хорошо бы, – пробормотал Гимли. – Великая Мория,

погруженная во тьму, нагонит страх на любого храбреца. И похоже, что

Балин не проник в Морию – ведь какие-то следы он должен был оставить…

* * *

Гэндальф решил не устраивать дневки.

– Нам всем нужен отдых, – сказал он Хранителям, – но до озера

Зеркального – полдня пути. И насколько я понимаю, никому из нас не

хочется провести в Мории еще одну ночь.

– Что верно, то верно, – проворчал Боромир. – Куда нам надо идти? На

восток?

– Пока не знаю, – ответил Гэндальф. – По-моему, мы выше и северней

Ворот, но найти к ним дорогу не так-то легко. Сначала мне надо спокойно

осмотреться. Северная арка – самая светлая. Давайте-ка заглянем в

северный коридор. Если мы сможем добраться до окна, мне станет ясно, где мы находимся, и я решу, куда нам идти. Но, к сожалению, окна в

Морийских пещерах прорубали, как правило, очень высоко.

Хранители быстро свернули лагерь, и Гэндальф повел их в северный

коридор. Коридор освещался откуда-то справа. Пройдя его – сто пятьдесят

шагов, они увидели полуоткрытую дверь, через которую в коридор попадал

свет. За дверью обнаружилась квадратная комната с окошком,

прорубленным в восточной стене; путники, привыкшие к полной темноте,

невольно зажмурившись, остановились на пороге. Потом осторожно

шагнули в комнату.

Наступая на какие-то хрупкие осколки, покрытые ковром черно-серой

пыли, путники подошли к прямоугольному камню трех или четырех пядей

высотой, расположенному в середине комнаты так, что свет из маленького

окошка под потолком освещал белую мраморную плиту, которая лежала на

большом камне.

– Уж не могилу ли мы нашли? – пробормотал Фродо и со скверным

предчувствием склонился над плитой. К нему подошел Гэндальф. Плиту

покрывали странные руны:

– Это древнеморийский язык, – посмотрев на плиту, проговорил маг, –

стародавнее наречие людей и гномов. – И добавил: – Здесь выбита

надгробная надпись:

БАЛИН, СЫН ФУНДИНА,

ГОСУДАРЬ МОРИИ.

– Значит, Балин погиб, – сказал Фродо.

Гимли надвинул свой капюшон на глаза.

– Этого-то я и опасался, – промолвил он.

Глава V

Морийский мост

Хранители молча стояли у могилы. Фродо печально вспоминал Балина

и его многолетнюю дружбу с Бильбо и давний приезд гнома в Хоббитанию.

Отсюда, из пыльного морийского склепа, мирная жизнь тех далеких времен

казалась полузабытой волшебной сказкой.

Наконец, преодолев унылое оцепенение, путники разбрелись по

пыльной комнате, надеясь разыскать какие-нибудь следы, которые

прояснили бы участь Балина или судьбу его храброй дружины. Под окном,

напротив двери в коридор, они обнаружили еще одну дверь. Теперь,

попривыкнув к дневному свету, они заметили, что хрупкие осколки, все

время хрустевшие у них под ногами, были костями убитых воинов; а среди

костей, в черно-серой пыли, валялись боевые топоры гномов, разбитые

шлемы, треснувшие щиты и кривые мечи с воронеными клинками –

излюбленное оружие горных орков.

У стен, в глубоких и вместительных нишах, стояли взломанные

дубовые сундуки, окованные заржавевшими железными полосами; возле

одного из них, под разбитой крышкой, Гэндальф увидел разодранную