– Мертвые не разговаривают, – проворчал Гэндальф. – Но нам сейчас

некогда удивляться чудесам. Спускайтесь и ждите меня внизу, а если я

вскорости не появлюсь – уходите. Ворота в двух примерно лигах к югу. Да

смотрите не спуститесь ниже Первого яруса!

– Я тоже останусь, – сказал Арагорн.

– Спускайся! – властно приказал Гэндальф. – Мечом ты тут ничего не

сделаешь.

На лестнице не было оконных шахт, и они спускались в полной

темноте. Фродо машинально считал ступени; их оказалось восемьдесят

пять: на этом лестничный марш закончился. Путники подняли головы

вверх, но увидели только огонек Жезла. Вероятно, враги еще не

опомнились, и маг по-прежнему стоял у двери. Фродо с трудом перевел

дыхание – ему было трудно вздохнуть глубоко; он обессиленно

прислонился к Сэму, и тот обнял его за плечи. Внезапно послышался голос

Гэндальфа, но слов Хранители разобрать не смогли: их исковеркало гулкое

эхо. Глухо громыхнул глубинный гром; дрогнул под ногами путников пол.

Вдруг Жезл мага ослепительно вспыхнул, стер на мгновение темноту –

и потух. Р-Р-Р-Р-О-К – победно громыхнула тьма, а потом грозно

грохочущий рокот загремел у них над самой головой – Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-

Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К – и стих. По лестнице кубарем скатился Гэндальф.

– Идемте! – крикнул он, вскакивая на ноги. – Мне повстречался

страшный противник, я с трудом выстоял. В путь, скорее! Сначала нам

придется идти без света, у меня нет сил, чтоб засветить Жезл. Гимли

пойдет со мной, впереди. Не отставайте от нас ни на шаг. Вперед!

Ничего не поняв из объяснений Гэндальфа – а расспрашивать его

никто не решился, – Хранители послушно двинулись за ним. Р-Р-Р-Р-О-К,

Р-Р-Р-Р-О-К – гремело вдали; громыхание казалось теперь приглушенным,

однако оно доносилось не снизу, а как бы катилось вслед за беглецами.

Никаких иных признаков преследования – торопливого топота, громких

воплей или резких команд – путники не слышали. Гэндальф шагал, никуда

не сворачивая, хотя им встречались поперечные галереи: коридор, по

которому они сейчас шли, вел в нужную сторону, к Восточным Воротам.

Порой им попадались крутые лестницы, и маг, чтобы не свалиться вниз, постукивал по полу Магическим Жезлом – так обыкновенно ходят

слепые, – засветить Жезл он все еще не мог.

За час они одолели чуть больше лиги и несколько раз спускались по

лестницам; темнота была безмолвной и беспросветной; но с каждым шагом

в них крепла надежда, что им удалось уйти от погони. После седьмой, самой длинной, лестницы (Фродо насчитал в ней сто ступеней) Гэндальф

устало остановился и сказал:

– По-моему, мы спустились на Первый ярус. Если двигаться по этому

коридору дальше, он уведет нас в Южное крыло. Пора сворачивать налево,

к востоку. Надеюсь, Ворота уже недалеко. Я очень устал. Мне нужен отдых.

Иначе я просто не дотащусь до Ворот.

Гимли подставил магу плечо, и тот тяжело опустился на ступеньку.

– Ты сдерживал того, который грохотал? – спросил его Гимли. –

Который из Глубин?

– Не знаю, – раздумчиво ответил Гэндальф. – Я впервые встретился с

таким противником, и мне не оставалось ничего другого, как запереть

дверь Неснимаемым Наговором. Я знаю много Неснимаемых Наговоров, да

чтобы наложить их, требуется время, и дверь не становится от этого

прочнее: открыть ее нельзя, а выломать – можно.

Я готовился встретить орков и троллей. За дверью уже слышались их

голоса, но о чем они толкуют, я не разобрал: их тарабарский язык очень

труден для понимания. Впрочем, одно-то слово я уловил – они все время

его повторяли, – гхаш, или в переводе – «огонь». А потом им на помощь

явился союзник, которого они сами панически боятся.

Кто он такой или что это такое, я понять не сумел; а главное, не знаю,

можно ли победить его в единоборстве. Неснимаемый Наговор он

преодолел: несмотря на мое отчаянное сопротивление, дверь начала

понемногу открываться. Тогда, собрав последние силы, я произнес

Запретительное Заклятье. Но дверь, под напором противоборствующих сил,

разлетелась вдребезги – а ведь она была каменной!

Мне не удалось ничего разглядеть, ибо в комнате клубилось косматое

облако – раскаленное и темное, как дым над горном. Я не успел

подготовиться к встрече, и меня – к счастью! – отшвырнуло вниз, а стены

комнаты с грохотом рухнули.

Над могилой морийского государя Балина воздвиглось истинно