его замыслы И уж во всяком случае, за поступки Гэндальфа можно винить

лишь Гэндальфа! А гномы… Скажи, если бы народу Лориэна пришлось

покинуть Благословенный Край и спустя много лет кто-нибудь из нас,

например Владыка Селербэрн Мудрый, смог бы снова побывать в

Лориэне, – разве он упустил бы такую возможность? – Галадриэль умолкла,

а потом заговорила, словно бы вспоминая древнюю летопись: –

Непроглядна вода Келед-Зарама, и холодны как лед ключи Кибель-Налы.

Но, пока не проснулся Глубинный Ужас, чудесные чертоги славного Казад-

Дума были ярко освещены и жарко натоплены… – Плавная речь

Владычицы пресеклась, но на ее губах расцвела улыбка. И гневный,

угрюмо нахмурившийся Гимли вдруг увидел в глазах своих мнимых врагов

дружеское сочувствие и участливую любовь. Он растерянно – а потом

благодарно – улыбнулся, встал и, поклонившись, звонко ответил:

– Однако Золотые Леса Лориэна прекрасней мраморных чертогов

Мории, а сверкающие сокровища Морийского царства меркнут пред

красотою Лориэнской Владычицы!

Эльфы и Хранители долго молчали. Наконец Селербэрн заговорил

снова:

– Простите меня за резкие слова! Они рождены горечью и тревогой.

Мы постараемся вам всем помочь – каждому из вас, – и особенно тому, кто

взвалил на себя тягчайшее бремя.

– Нам известно, зачем вы отправились в поход, – посмотрев на Фродо,

сказала Галадриэль, – и хотя я не знаю, как он закончится, но надеюсь все

же, что Гэндальф не зря упорно вел Хранителей к Лориэну. Ибо народ

Благословенного Края живет на востоке с Начальной Поры, и нам знакомы

уловки злодейства гораздо лучше, чем другим средиземцам.

Мы переправились через горы еще до того, как пали первые западные

твердыни, и с тех пор обреченно, без надежды на победу, однако не

отступая, сдерживаем Зло. Это я собрала в начале эпохи Первый Совет

Светлых Сил Средиземья – потом его назвали Советом Мудрых, – и, если б

тогда, как я предлагала, Верховным Мудрецом Совета стал Гэндальф,

жизнь, возможно, пошла бы иначе. А впрочем, для Средиземья не все еще

потеряно: многое зависит от вашего Похода, и я думаю, что сумею кое в

чем вам помочь, ибо мне открыто не только минувшее, не только то, что

происходит сейчас, но отчасти и то, что должно случиться. А пока я скажу

вам, что ваш Поход – это путь над пропастью по лезвию ножа; вас, а с вами

и все Средиземье, погубит первый же неверный шаг и спасет лишь

взаимная верность.

Потом, словно связывая Хранителей воедино, Владычица медленно

обвела их взглядом – они ощущали, что не могут пошевелиться, пока она

сама не опустила глаза, – и после паузы успокоенно сказала:

– А теперь вас всех ожидает отдых.

Хранители вздохнули – облегченно и устало. Сначала, под

завораживающим взглядом Владычицы, каждого из них, кроме Леголаса и

Арагорна, охватило тревожное недоверие к себе (Сэм, тот даже мучительно

покраснел), а сейчас вдруг сковала спокойная усталость.

– Доброй вам ночи, – проговорил Селербэрн. – Вы измучены горем и

тяжкими злоключениями, но мы поможем вам набраться сил для борьбы с

бесчисленными слугами Зла.

Этой ночью, к радости четверки хоббитов, Хранителям не пришлось

забираться на дерево. Эльфы разбили у фонтана шатер, приготовили для

гостей удобные постели и, пожелав им спокойного сна, удалились. Когда

затихли голоса эльфов, путники обсудили вчерашнюю ночевку, вспомнили

Курган великого Эмроса, поговорили о нынешних Владыках Лориэна, но

ни словом не обмолвились о событиях в Мории – для этого у них пока не

было сил.

– Скажи-ка, а почему ты покраснел у Владычицы? – вдруг спросил

Сэма любопытный Пин. – Эльфы-хозяева могли подумать, что ты

замышляешь какое-то лиходейство. Надеюсь, в твоей лиходейской голове

не таится ничего особенно опасного – кроме гнусной кражи моего одеяла?

– Да разве от нее одеяло-то загородит? – не ответив на шутку,

проворчал Сэм. – Она же мне прямо в душу заглянула! Глядит и

спрашивает – а что ты, мол, сделаешь, если я предложу тебе отправиться в

Хоббитанию? Да еще и садик с домиком посулила!

– Вот так штука! – изумился Пин. – Она ведь и мне… Ну, да что там

рассказывать, – оборвал он себя и смущенно умолк.

Оказалось, что каждому участнику похода, как поняли, глядя друг на

друга, Хранители, был предложен ясный, но безжалостный выбор между

верностью и самой заветной мечтой: переложи смертельно опасную борьбу