ногами твердую землю. Внезапно он выпрямился, протер глаза и долго

смотрел на большое бревно, которое медленно плыло за лодками. Потом

его взгляд скользнул по берегу, и он опять дремотно притих.

В эту ночь они остановились на островке неподалеку от западного

берега реки. После ужина, уютно укутавшись в одеяло, Сэм сказал

засыпающему Фродо:

– Сегодня, часа эдак за два до привала, мне примерещилось что-то

непонятное… А теперь вот я думаю – может, не примерещилось?

– Так примерещилось или нет? – спросил его Фродо, зная, что Сэм все

равно не угомонится, пока не расскажет свою историю до конца. – Давай

уж толком – что ты увидел?

– Бревно, – таинственно шепнул ему Сэм. – Да не просто бревно, а

живое и с глазами.

– Ну, бревен тут в реке много, – сладко зевнув, отозвался Фродо. – А

насчет глаз – это ты брось. Бревен с глазами даже здесь не бывает.

– Ан нет, бывает, – уперся Сэм. – Я тоже думал – бревно и бревно, плывет себе за Гимлиной лодкой, и все. Да оно вдруг начало нас догонять.

Ну, и тут уж я увидел глаза: светятся на бревне, ровно два огонька. А потом

смотрю – бревно-то живое. Потому что у него были лапы, как у лебедя, только большие, и оно этими лапами гребло. Что, думаю, за сон? И протер

глаза. А бревно заметило, что я пошевелился, и стало как мертвое – ни лап,

ни глаз. Я и раздумал подымать тревогу: решил, что все это мне со сна

примерещилось. А когда отвернулся и глянул на берег, мне показалось, что

какой-то зверь выскочил из воды и притаился в осоке. Как вы думаете – что

это было?

– Пожалуй, не сон, – сказал ему Фродо. – Эти глаза появлялись и

раньше. Я видел их в Мории, а потом в Черноречье. И однажды существо с

такими же глазами карабкалось к нам на дэлонь в Лориэне. Хэлдар тогда

его тоже заметил. А помнишь, про что нам рассказывали эльфы, которые

поубивали орков из Мории?

– Конечно, помню, – ответил Сэм. – И рассказы вашего дядюшки

помню. И, по-моему, знаю, кто нас преследует. Горлум, чтоб ему,

проклятому, провалиться!

– Вот и я так думаю, – отозвался Фродо. – Наверно, из Лихолесья он

удрал в Морию и сумел нас выследить. А теперь преследует.

– Наверно, – согласился с хозяином Сэм. – И стало быть, надо нам

крепко поостеречься! А то ведь у этого склизкого лиходейщика лапы не

дрогнут – подкрадется да и придушит. Сейчас уж не стоит будить

Бродяжника. Вы тоже спите. А я посторожу. Потому как в лодке-то я

просто груз, могу и днем неплохо отоспаться.

– Груз-наблюдатель, – усмехнулся Фродо. – Ладно, ты, значит, сторожи

до полуночи, а потом обязательно меня разбуди – если ничего не стрясется

раньше.

В полночь Сэм разбудил хозяина и доложил, что ничего тревожного не

заметил:

– Вроде бы что-то тут плескалось в реке, а потом и на берегу что-то

шебуршало, да это, я думаю, ветер и волны.

Фродо сел и закутался в одеяло.

Хранители спали; все было тихо; время тянулось дремотно и

медленно; у хоббита уже начали слипаться глаза… Вдруг возле лодок

послышался всплеск, и кто-то осторожно вынырнул из воды. За борт

ухватилась бледная рука, пловец подтянулся, заглянул в лодку и медленно

повернул голову к островку. Фродо сидел у самого берега. Он ясно увидел

два светящихся глаза, услышал даже дыхание пришельца – вскочил,

выхватил из ножен меч… Но светящиеся глаза мгновенно погасли,

раздался плеск, и пловец исчез. А рядом с Фродо уже стоял Арагорн.

– В чем дело? – шепотом спросил он хоббита.

– Горлум, – коротко ответил Фродо.

– Так ты о нем знаешь? – удивился Арагорн. – Он выследил нас в

Морийских пещерах. А теперь вот приладился преследовать на бревне. Я

было пытался его изловить, да ничего у меня из этого не вышло: он юркий,

как ласка, и скользкий, как угорь. Значит, надо от него уплыть, ибо на

свободе он очень опасен: и сам способен исподтишка убить, и врагов при

случае может привести.

Больше в ту ночь Горлум не появлялся. Днем путники отдыхали на

острове, а вечером снова отправились в путь. Теперь, укладываясь по утрам

спать, они всегда выставляли часового. Но ни один часовой Горлума не

видел. Может быть, он не подходил к ним близко, а может быть, попросту

отстал в пути – Хранители взялись наконец за весла. Плыли они быстрее,

чем прежде, и до восьмой ночи – без всяких происшествий.

Погода была холодной и пасмурной, ветер устойчиво дул с востока. К