– Нет, друг мой Леголас, – отозвался Арагорн, – незачем и глядеть. Не

те у нас глаза. Выше высокого, должно быть, летит. Наверно, он – вестник,

и хотел бы я знать, с какими вестями, не его ли я вчера и видел? А ты

лучше вон куда погляди! Туда, на равнину! Уж не наша ли это погань там

бежит? Вглядись-ка толком!

– Да, – согласился Леголас, – там-то все как на ладони. Бежит целое

полчище – все пешим ходом. А наша ли это погань – не разобрать.

Далековато до них, лиг двенадцать, не меньше. Если не больше: степь – она

обманчива.

– Лиг до них, сколько ни есть, все наши, – проворчал Гимли. – Ладно,

теперь хоть след искать не надо. Бежим вниз – любой тропой!

– Любая тропа длиннее оркской, – возразил Арагорн.

При дневном свете след нельзя было потерять. Орки, видно, неслись

со всех ног, разбрасывая корки и обглодки мякинного хлеба, изодранные в

клочья черные плащи, засаленные тряпицы, разбитые кованые сапоги. След

вел на север, вдоль по гребню, и наконец подвел к глубокой стремнине, откуда низвергался злобный ручей. Тропка вилась по уступам, резко

ныряла вниз и пропадала в густой траве.

Так они окунулись в живые зеленые волны, колыхавшиеся у самых

отрогов Приречного взгорья. Ручей расструился в зарослях желтых и белых

водяных лилий – и зазвенел где-то вдали, унося свои притихшие воды

покатыми степными склонами к изумрудной пойме дальней Онтавы.

Зима отстала, осталась за хребтом, а здесь веял резвый, ласковый

ветерок,

разносил

едва

уловимое

благоуханье

весенних

трав,

наливающихся свежим соком. Леголас полной грудью вдохнул душистый

воздух, точно утоляя долгую и мучительную жажду.

– Травы-то как пахнут! – сказал он. – Всякий сон мигом соскочит. А

ну-ка, прибавим ходу!

– Да, здесь легконогим раздолье, – сказал Арагорн. – Не то что оркам в

кованых сапогах. Теперь мы, пожалуй, немного наверстаем!

Они бежали друг за другом, точно гончие по горячему следу, и глаза их

сверкали восторгом погони. Справа пролегала загаженная полоса,

окаймленная истоптанной травой. Вдруг Арагорн что-то воскликнул и

свернул с пути.

– Погодите! – крикнул он. – За мной пока не надо!

Он кинулся в сторону, завидев следы маленьких босых ног. Далеко они

его не увели: кованые подошвы явились следом и по кривой выводили

обратно, теряясь в общей грязной неразберихе. Арагорн прошел до

обратного поворота, наклонился, выудил что-то из травы и поспешил

назад.

– Ага, – сказал он, – дело ясное: хоббитские это следы. Должно быть,

Пина; Мерри повыше будет. А вот на что поглядите!

И на ладони его заблистал под солнцем как будто кленовый лист,

неожиданно прекрасный здесь, на безлесной равнине.

– Застежка эльфийского плаща! – наперебой воскликнули Леголас и

Гимли.

– Листы Кветлориэна падают со звоном, – усмехнулся Арагорн. – И

этот упал не просто так: обронен, чтобы найтись. То-то, я думаю, Пин и

отбежал в сторону, рискнув жизнью.

– Живой, значит, – заметил Гимли. – И голова на плечах, и ноги на

месте. Спасибо и на том: не зря, стало быть, бежим.

– Лишь бы он не очень поплатился за свою смелость, – сказал

Леголас. – Скорее, скорее! А то я как подумаю, что наши веселые малыши в

лапах у этой сволочи, так у меня сердце не на месте.

Солнце поднялось в зенит и медленно катилось по небосклону. Облака

приплыли с моря, и ветер их рассеял. Незаметно приблизилась закатная

пора. Сзади, с востока, наползали длинные цепкие тени. Погоня бежала

ровно и быстро. Сутки прошли с тех пор, как они схоронили Боромира, а до

орков было еще далеко. Невесть сколько: в степи не разберешь.

В густых сумерках Арагорн остановился. За день у них было две

передышки, и двенадцать лиг отделяли их от того обрыва, где они

встречали рассвет.

– Трудный у нас выбор, – сказал он. – Заночуем или поспешим дальше,

пока хватит сил и упорства?

– Вряд ли орки сделают привал, а тогда мы от них и вовсе отстанем, –

отозвался Леголас.

– Как это не сделают, им отдохнуть-то надо? – возразил Гимли.

– Где это слыхано, чтобы орки бежали степью средь бела дня? А эти

бегут, – сказал Леголас. – Стало быть, и ночью не остановятся.

– Мы же в темноте, чего доброго, со следа собьемся, – заметил Гимли.

– С такого следа не собьешься, он и в темноте виден, и никуда не

сворачивает, – посмотрел вдаль Леголас.