– Идти по следу напрямик немудрено и впотьмах, – подтвердил

Арагорн. – Но почем знать, вдруг они все-таки свернут куда-нибудь, а мы

пробежим мимо? Попадем впросак, и волей-неволей придется ждать

рассвета.

– Тут еще вот что, – добавил Гимли. – Следы в сторону заметны только

днем. А может, хоть один из хоббитов да сбежит или кого-нибудь из них

потащат на восток, к Великой Реке – ну, в Мордор; как бы нам не

проворонить такое дело.

– Тоже верно, – согласился Арагорн. – Правда, если я там, на месте

распри, не ошибся в догадках, то одолели орки с белой дланью на щите, и

теперь вся свора бежит к Изенгарду. А я, видимо, не ошибся.

– Пес их, орков, знает, – сказал Гимли. – Ну а если Пин или Мерри все-

таки сбежит? В темноте мы бы давешнюю застежку не нашли.

– Вдвойне теперь будут орки настороже, а пленники устали вдвое

пуще прежнего, – заметил Леголас. – Вряд ли кому из хоббитов удастся

снова сбежать, разве что с нашей помощью. Догоним – как-нибудь

выручим, и догонять надо не мешкая.

– Однако даже я, бывалый странник и не самый слабосильный гном,

не добегу до Изенгарда без передышки, – сказал Гимли. – У меня тоже

сердце не на месте, и я первый призывал не мешкать; но теперь хорошо бы

отдохнуть, а потом прибавить ходу. И уж если отдыхать, то в глухие ночные

часы.

– Я же сказал, что у нас трудный выбор, – повторил Арагорн. – Так на

чем порешим?

– Ты наш вожатый, – сказал Гимли, – и к тому же опытный ловчий.

Тебе и решать.

– Я бы не стал задерживаться, – вздохнул Леголас, – но и перечить не

стану. Как скажешь, так и будет.

– Не в добрый час выпало мне принимать решение, – горько молвил

Арагорн. – С тех пор как миновали мы Каменных Гигантов, я делаю промах

за промахом.

Он помолчал, вглядываясь в ночную темень, охватывающую северо-

запад.

– Пожалуй, заночуем, – наконец проговорил он. – Тьма будет

непроглядная: беда, коли и вправду потеряем след или не заметим чего-

нибудь важного. Если б хоть луна светила – но она же едва народилась, тусклая и заходит рано.

– Какая луна – небо-то сплошь затянуто, – проворчал Гимли. – Нам бы

волшебный светильник, каким Владычица одарила Фродо!

– Ей было ведомо, кому светильник нужнее, – возразил Арагорн. –

Фродо взял на себя самое тяжкое бремя. А мы – что наша погоня по

нынешним грозным временам! И бежим-то мы, может статься, без толку, и

выбор мой ничего не изменит. Но будь что будет – выбор сделан. Ладно, утро вечера мудренее!

Растянувшись на траве, Арагорн уснул мертвым сном – двое суток, от

самого Тол-Брандира, ему глаз не привелось сомкнуть; да и там не спалось.

Пробудился он в предрассветную пору – и мигом вскочил на ноги. Гимли

спал как сурок, а Леголас стоял, впиваясь глазами в северный сумрак, стоял

задумчиво и неподвижно, точно стройное деревце безветренной ночью.

– Они от нас за тридевять лиг, – хмуро сказал он, обернувшись к

Арагорну. – Чует мое сердце, что уж они-то прыти не сбавили. Теперь

только орлу их под силу догнать.

– Мы тоже попробуем, – сказал Арагорн и, наклонившись, пошевелил

гнома. – Вставай! Пора в погоню! А то и гнаться не за кем будет!

– Темно же еще, – разлепив веки, выговорил Гимли. – Небось, пока

солнце не взошло, Леголас их тогда и с горы не углядел.

– Теперь гляди не гляди, с горы не с горы, при луне или под солнцем –

все равно никого не высмотришь, – отозвался Леголас.

– Чего не увидят глаза, то, может, услышат уши, – улыбнулся

Арагорн. – Земля-то, наверно, стонет под их ненавистной поступью.

И он приник ухом к земле, приник надолго и накрепко, так что Гимли

даже подумал, уж не обморок ли это – или он просто снова заснул?

Мало-помалу забрезжил рассвет, разливаясь неверным сиянием.

Наконец Арагорн поднялся, и лицо его было серое и жесткое, угрюмое и

озабоченное.

– Доносятся только глухие, смутные отзвуки, – сказал он. – На много

миль вокруг совсем никого нет. Еле-еле слышен топот наших уходящих

врагов. Однако же громко стучат лошадиные копыта. И я вспоминаю, что я

их заслышал, еще когда лег спать: кони галопом мчались на запад. Скачут

они и теперь, и еще дальше от нас, скачут на север. Что тут творится, в этих

краях?

– Поспешим же! – сказал Леголас.

Так начался третий день погони. Тянулись долгие часы под облачным

покровом и под вспыхивающим солнцем, а они мчались почти без продыху,