сменяя бег на быстрый шаг, не ведая усталости. Редко-редко обменивались

они немногими словами. Их путь пролегал по широкой степи, эльфийские

плащи сливались с серо-зелеными травами: только эльф различил бы

зорким глазом в холодном полуденном свете бесшумных бегунов, и то

вблизи. Много раз возблагодарили они в сердце своем Владычицу Лориэна

за путлибы, съеденные на бегу и несказанно укреплявшие их силы.

Весь день вражеский след вел напрямик на северо-запад, без единого

витка или поворота. Когда дневной свет пошел на убыль, они очутились

перед долгими, пологими, безлесными склонами бугристого всхолмья.

Туда, круто свернув к северу, бежали орки, и след их стал почти незаметен:

земля здесь была тверже, трава – реже. В дальней дали слева вилась

Онтава, серебряной лентой прорезая степную зелень. И сколько ни гляди, нигде ни признака жизни. Арагорн дивился, почему бы это не видать ни

зверя, ни человека. Правда, ристанийские селенья располагались большей

частью в густом подлесье Белых гор, невидимом за туманами; однако

прежде коневоды пасли свои несметные стада на пышных лугах юго-

восточной окраины Мустангрима и всюду было полным-полно пастухов,

обитавших в шалашах и палатках, даже и в зимнее время. А теперь почему-

то луга пустовали и в здешнем крае царило безмолвие, недоброе и

немирное.

Остановились в сумерках. Дважды двенадцать лиг пробежали они по

ристанийским лугам, и откосы Приречного взгорья давно уж сокрыла

восточная мгла. Бледно мерцала в туманных небесах юная луна, и мутью

подернулись тусклые звезды.

– Будь сто раз прокляты все наши заминки и промедленья! – сказал в

сердцах Леголас. – Орки далеко опередили нас: мчатся как ошалелые,

точно сам Саурон их подстегивает. Наверно, они уже в лесу, бегут по

темным взгорьям, поди сыщи их в тамошней чащобе!

– Зря мы, значит, надеялись и зря из сил выбивались, – сквозь зубы

проскрежетал Гимли.

– Надеялись, может, и зря, а из сил выбиваться рано, – отозвался

Арагорн. – Впереди долгий путь. Но я и вправду устал. – Он обернулся и

взглянул назад, на восток, тонущий в исчерна-сизом мраке. – Неладно в

здешних землях: чересчур уж тихо, луна совсем тусклая, звезды еле светят.

Такой усталости я почти и не припомню, а ведь негоже Следопыту падать с

ног в разгар погони. Чья-то злая воля придает сил нашим врагам и дает нам

незримый отпор: не так тело тяготит, как гнетет сердце.

– Еще бы! – подтвердил Леголас. – Я это почуял, лишь только мы

спустились с Привражья. Нас не сзади оттягивают, а теснят спереди. – Он

кивком указал на запад, где над замутненными просторами Ристании

поблескивал тонкий лунный серп.

– Саруманово чародейство, – проговорил Арагорн. – Ну, вспять-то он

нас не обратит, но заночевать придется, а то вон уже и месяц тучи

проглотили. Путь наш лежит между холмами и болотом; выступим на

рассвете.

* * *

Первым, как всегда, поднялся Леголас; да он едва ли и ложился.

– Проснитесь! Проснитесь! – воскликнул он. – Уже алеет рассвет.

Диковинные вести ждут нас у опушки Фангорна. Добрые или дурные, не

знаю, но медлить нельзя. Проснитесь!

Витязь и гном вскочили на ноги; погоня ринулась с места в карьер.

Всхолмье виделось все отчетливее, и еще до полудня они подбежали к

зеленеющим склонам голых хребтов, напрямую устремленных к северу.

Суховатая земля у подошвы поросла травяной щетиной; слева, миль за

десять, источали холодный туман камышовые плесы и перекаты Онтавы.

Возле крайнего южного холма орки вытоптали огромную черную

проплешину. Оттуда след опять вел на север, вдоль сохлых подножий.

Арагорн обошел истоптанную землю.

– Тут у них был долгий привал, – сказал он, – однако же изрядно они

нас опередили. Боюсь, что ты прав, Леголас: трижды двенадцать часов, не

меньше, прошло с тех пор. Если они прыти не поубавили, то еще вчера под

вечер добежали до опушки Фангорна.

– И на севере, и на западе только и видать, что траву в дымке, –

пожаловался Гимли. – Может, заберемся на холмы – вдруг оттуда хоть лес

покажется?

– Не покажется, – возразил Арагорн. – Холмы тянутся к северу лиг на

восемь, а там еще степью все пятнадцать до истоков Онтавы.

– Тогда вперед, – сказал Гимли. – Лишь бы ноги не подвели, а то что-

то на сердце так и давит.