Гэндальф. – Так, конечно, быстрее. Есть туда и наезженная дорога, она

осталась за рекой, в Остемнете, и сильно забирает на север, а здесь

бездорожье, но Светозар каждою кочку знает.

Тянулись дневные часы, а они все ехали приречьем, заболоченными

лугами. Высокая трава порой схлестывала колени всадников, и кони их

словно плыли в серо-зеленом море. Ехали, минуя глубокие промоины и

коварные топи среди зарослей осоки; Светозар скакал как посуху, и оба

других коня поспешали за ним след в след.

Солнце медленно клонилось к западу; далеко-далеко, за бескрайней

равниной, трава во всю ширь занялась багрянцем и, надвинувшись,

озарились багровым отсветом склоны гор. А снизу подымалось и

кровянило солнечный диск меж горами дымное облако: закат пламенел, как

пожар.

– Это Врата Ристании, – объявил Гэндальф, – они прямо к западу от

нас. А вон там, севернее, Изенгард.

– Дым валит тучей, – пригляделся Леголас. – Там что, большой пожар?

– Большая битва! – сказал. Гэндальф. – Вперед!

Глава VI

Конунг в золотом чертоге

Закат догорел, понемногу смерклось, потом сгустилась ночная тьма.

Они скакали во весь опор; когда же наконец остановились, чтоб дать отдых

лошадям, то даже Арагорн пошатнулся, спешившись. Гэндальф объявил

короткий ночлег. Леголас и Гимли разом уснули; Арагорн лежал на спине,

раскинув руки; лишь старый маг стоял, опершись на посох и вглядываясь в

темноту на западе и на востоке. В беззвучной ночи шелестела трава. Небо

заволокло, холодный ветер гнал и рвал нескончаемые облака, обнажая

туманный месяц. Снова двинулись в путь, и в жидком лунном свете кони

мчались быстро, как днем.

Больше не отдыхали; Гимли клевал носом и наверняка свалился бы с

коня, если б не Гэндальф: тот придерживал и встряхивал его. Хазуфел и

Арод, изнуренные и гордые, поспевали за своим вожаком, за серой еле

заметной тенью. Миля за милей оставались позади; бледный месяц

скрылся на облачном западе.

Выдался знобкий утренник. Мрак на востоке поблек и засерел. Слева,

из-за дальних черных отрогов Привражья, брызнули алые лучи. Степь

озарил яркий и чистый рассвет; на их пути заметался ветер, вороша

поникшую от холода траву. Внезапно Светозар стал как вкопанный и

заржал. Гэндальф указал рукой вперед.

– Взгляните! – крикнул он, и спутники его подняли усталые глаза.

Перед ними возвышался южный хребет, крутоверхие белые громады,

изборожденные рытвинами. Зеленело холмистое угорье, и прилив степной

зелени устремлялся в глубь могучей гряды – клиньями еще объятых

темнотою долин. Взорам открылась самая просторная и протяженная из

них. Она достигала горного узла со снежною вершиной, а широкое устье

разлога стерегла отдельная гора за светлым речным витком. Еще неблизкое

ее взлобье золотилось в утренних лучах.

– Ну, Леголас! – сказал Гэндальф. – Поведай нам, что ты видишь!

Леголас заслонил глаза от рассиявшегося солнца.

– Я вижу, со снеговых высей, блистая, бежит поток, исчезает в разлоге

и возникает из мглы у подошвы зеленой горы, близ восточной окраины

дола. Гора обнесена мощной стеной, остроконечной оградой и крепостным

валом. Уступами вздымаются крыши домов; венчает крепость круглая

зеленая терраса с высоким дворцом. Кажется, он крыт золотом: так и сияет.

И дверные столбы золотые. У дверей стража в сверкающих панцирях; во

всей крепости никакого движенья – видно, еще спят.

– Крепость называется Эдорас, – сказал Гэндальф, – а златоверхий

дворец – Медусельд. Это столица Теодена, сына Тенгела, властителя

Мустангрима. Хорошо, что мы подоспели к рассвету: вот она, наша дорога.

А ехать надо с оглядкой – время военное, и коневоды-ристанийцы не спят и

не дремлют, мало ли что издали кажется. Не прикасаться к оружию и

держать языки на привязи – это я всем говорю, да и себе напоминаю. Надо,

чтобы нас добром пропустили к Теодену.

Стояло хрустальное утро, и птицы распевали вовсю, когда они

подъехали к реке. Она шумно изливалась в низину, широким извивом

пересекая их путь и унося свои струи на восток, к камышовым заводям

Онтавы. Сырые пышные луговины и травянистые берега заросли ивняком,

и уже набухали, по-южному рано, густо-красные почки. Мелкий широкий

брод был весь истоптан копытами. Путники переправились и выехали на

большую колеистую дорогу, ведущую к крепости мимо высоких курганов у