И они увидели посреди островка свеженасыпанный курган,

обложенный каменьями и утыканный копьями.

– Здесь покоятся все мустангримцы, павшие окрест, – сказал

Гэндальф.

– Мир их праху! – отозвался Эомер. – Ржа и гниль источат их копья, но

курган останется навеки – стеречь Изенгардскую переправу.

– И это тоже ты, Гэндальф, бесценный друг? – спросил Теоден. –

Многое ж ты успел за вечер и за ночь!

– Спасибо Светозару и другим безымянным помощникам, – сказал

Гэндальф. – Дела было – только поспевай! Одно скажу тебе в утешение

возле этого холма: молва троекратно умножила число павших, хотя погибло

и правда немало. Больше, однако, рассеялось; и я собрал всех, кого удалось

собрать. Одних я отправил с Гримбладом из Вестфольда на помощь

Эркенбранду, другим поручил погребение. Теперь они на пути к Эдорасу; твой сенешаль Эльфхельм ведет их, и вдогон им послана еще сотня-другая

конников. Саруман обрушил на Хельмову Крепь все свое воинство;

завернул даже мелкие отряды, а все же я опасался, что какая-нибудь банда

мародеров или свора волколаков нападет на беззащитную столицу. Теперь-

то можешь не тревожиться: дворец твой ожидает тебя в целости и

сохранности.

– Радостно будет мне возвратиться под златоверхий кров моих

предков, пусть и ненадолго, – сказал Теоден.

Распростившись с островком и скорбным курганом, пересекли реку и

взъехали на высокий берег. Едва они отдалились, волки снова злобно

завыли.

Еще в седой древности была проложена дорога от Изенгарда к

переправе. Она шла подле реки, сворачивая на восток, потом на север и, наконец, оставив реку в стороне, вела прямиком к изенгардским воротам на

западней окраине долины, миль за шестнадцать от ее устья.

Ехали они не дорогой, а рядом с нею, по целине, густо заросшей

свежей травой. Ехали быстрее, чем прежде, и к полуночи проскакали

добрых пять лиг. Тут, у подножия Мглистых гор, и заночевали: конунг не на

шутку утомился. Длинные отроги Нан-Курунира простерлись им навстречу,

и густая темень сокрыла долину; луна отошла к западу, спряталась за

холмами. Однако же из долины, затопленной темнотой, вздымался

огромный столп дымных паров, клубившихся и опадавших, и под лучами

луны черно-серебряные клочья расползались в звездном небе.

– В чем тут дело, как думаешь, Гэндальф? – спросил Арагорн. –

Похоже, будто горит вся Колдовская логовина.

– Нынче из этой логовины дым всегда клубами валит, – сказал

Эомер. – Но такого и я, пожалуй что, не видывал. Дыма-то, поглядите, маловато, все сплошь пар. Это Саруман готовит что-нибудь новенькое.

Наверно, вскипятил воды Изена, оттого и русло сухое.

– Может, и вскипятил, – согласился Гэндальф. – Завтра утром узнаем,

в чем дело с Изеном. А пока попробуйте все-таки отдохнуть.

Заночевали неподалеку от бывшего русла Изена, пустого и заглохшего.

И спали, кому спалось. Но посреди ночи вскрикнули сторожевые, и все

проснулись. Луна зашла. Блистали звезды, но темнее ночи вскрылась

темнота – и пролилась по обе стороны реки, и уползала к северу.

– Ни с места! – велел Гэндальф. – Оружие не трогать! Погодите:

сейчас минует!

Их окутал сплошной туман; сверху мигала горсточка серых звезд, но

по обе руки стеною выросла темень; они оказались как бы в узкой лощине,

стиснутые раздвоенным шествием исполинских теней. Слышались голоса

и шепоты, стенания и тяжелый, протяжный вздох; и долгим трепетом

ответствовала земля. Казалось, конца не будет их испуганному ожиданию;

однако темнота растаяла, и звуки стихли, замерли где-то в горах.

А в южной стороне, близ Горнбурга, за полночь раздался громовой гул,

точно ураган пронесся по долине, и содрогнулись недра земные. Всех

объял ужас – затворившись, ждали, что будет. Наутро вышли поглядеть и

замерли в изумлении: не стало ни волшебного леса, ни кроваво-черной

груды мертвецов. Далеко в низине трава была вытоптана, будто великаны-

пастухи прогнали там бесчисленные стада; а за милю от Гати образовалась

огромная расселина, и над нею – насыпь щебня. Говорили, что там

схоронены убитые орки; но куда подевались несметные толпы, бежавшие в

лес, никто никогда не узнал: туда, на этот холм, не ступала нога

человеческая, и трава на нем не росла. Его прозвали Мертвецкая Запасть. И

диковинных деревьев в Ущельном излоге более не видели: как явились они

ночью, так и ушли к себе обратно, в темные ложбины Фангорна. Страшной