вдавился. Потом Древень говорит: «Кха, кхм, а я тебя давно поджидаю, сударь ты мой Гнилоуст. – Тот совсем съежился и ждет, что дальше будет, а

Древень-то: – Гэндальф уже побывал здесь, я все про тебя знаю и знаю

даже, куда тебя девать. Гэндальф сказал, чтоб все крысы были в одной

крысоловке: давай поспешай. Хозяин Изенгарда теперь я, а Саруман сидит

у себя в башне; ступай к нему, раз у тебя такие неотложные вести».

«Пропусти меня, пропусти! – воскликнул Гнилоуст. – Я дорогу знаю».

«Раньше ты ее знал, это конечно, – сказал Древень. – Но теперь там

трудновато пройти. Впрочем, ступай посмотри!»

Гнилоуст поплелся под арку, мы шли за ним следом; миновал он

туннель, огляделся, увидел загаженную грязную топь между стенами и

Ортханком и попятился.

«Отпустите меня! – заныл он. – Отпустите! Вести мои запоздали!»

«Что правда, то правда, – сказал Древень. – Но тебе предстоит

выбирать: либо полезай в воду, либо оставайся со мной, подождем

Гэндальфа и твоего государя. Что тебе больше нравится?»

Тот как услышал о государе, задрожал и сунулся было в воду, но

отпрянул.

«Я не умею плавать!» – проскулил он.

«А там неглубоко, – сказал Древень. – Вода, правда, гнилая, но уж

тебя-то, Гнилоуста, она не осквернит. Ступай вперед!»

И несчастный подлец погрузился в жижу почти по горло; сначала брел

кое-как, потом схватился за бочонок, не то за доску. Древень проводил его.

«Добрался-таки, – сказал он, вернувшись. – А полз по ступеням и

лязгал зубами – ну крыса крысой. В башне сидят, как сидели: оттуда

высунулась рука и затащила его внутрь. Наверняка его встретили по

заслугам. А я пойду обмоюсь от этой гнуси. Если кому понадоблюсь, я на

северной окраине, а то здесь и воды-то чистой не сыщешь: ни тебе

напиться, ни умыться, а онту без этого никак нельзя. А вы, зайчатки, вот

что: побудьте-ка у меня привратниками. Тут ведь такие гости ожидаются –

не кто-нибудь, а сам хозяин ристанийских угодий! Вы уж его привечайте, как у вас положено. Едет он тем более с победою: войско конунга одолело

орков в кровавой битве. Нешто простой лесной онт сообразит, как его надо

чествовать? Вы-то небось лучше нашего знаете людские словеса и обычаи.

Много перебывало государей в зеленых ристанийских степях, а я не то что

языка их не знаю, а и самые имена позабыл. Им, наверно, нужна будет

людоеда: позаботьтесь, поищите, чем не стыдно угостить конунга». Ну, мы

что могли, то сделали. Но хотел бы я все-таки знать, кто этот Гнилоуст?

Неужто он и правда был советником конунга?

– Был, – подтвердил Арагорн. – А заодно шпионом Сарумана, его

главным соглядатаем в Ристании. Судьба его, впрочем, не пощадила: ему

привелось увидеть поверженным в прах то величие, которому он

поклонялся, и пережить крушение всех своих упований. Казалось бы, он

довольно наказан, однако худшее у него впереди.

– Да уж едва ли Древень запихал его в Ортханк по доброте

душевной! – сказал Мерри. – Очень он угрюмо посмеивался, когда пошел

купаться и пить водичку. Ну а мы принялись не покладая рук ворошить

плавучий хлам да по каморкам копаться. Нашли мы целых три

незатопленные кладовки, и вдруг на тебе – явились онты от Древня да и

забрали все чуть не подчистую.

«Нам, – говорят, – нужна людоеда, чтоб хватило на двадцать пять

человек». Так что, как видите, все поголовно подсчитаны, вы в том числе.

Но вы не огорчайтесь, что остались: мы себя не обидели, смею вас уверить.

А выпивки онты и вовсе никакой не взяли.

«Пить-то они что будут?» – говорю я им.

«Известно, что, – отвечают, – изенскую воду, она и для онтов, и для

людей вполне годится». Наверняка, впрочем, онты состряпали из

родниковой воды какой-нибудь свой напиток, и Гэндальф вернется с

курчавой бородой. Словом, они отвалили, а мы, вконец усталые и

голодные, давай отдыхать и кормиться. Внакладе-то мы не остались:

усердствовали в поисках людоеды, а нашли такое, о чем и мечтать не

смели. Пин притащил эти бочоночки с клеймом Громобоя, напыжился и

говорит: «Поевши и подымить не грех». Ну вот и сказка вся.

– Да, теперь все разъяснилось, – одобрил Гимли.

– Неясно одно, – задумчиво сказал Арагорн, – как хоббитское зелье

попало из Южного удела в Изенгард. Что-то я этого в толк не возьму.

Положим, в Изенгарде я прежде не бывал, но уж пустынные края между