Хоббитанией и Мустангримом исходил вдоль и поперек. Дороги там

позаросли, места опасные, товары не возят. Видно, были у Сарумана

тайные поставщики из хоббитов. Что ж, гнилоусты водятся не только в

золотом чертоге конунга Теодена. Там на бочонках дата не обозначена?

– Обозначена, – сказал Пин. – Сбор тыща четыреста семнадцатого,

прошлогодний, значит, то есть, виноват, уже позапрошлогодний, хороший

был сбор.

– Ну, пока что он свои лиходейские затеи поневоле отложит, да и нам,

по правде, нынче не до них, – сказал Арагорн. – А все ж таки скажу-ка я об

этом Гэндальфу: пустяки тоже упускать из виду не след.

– Что он там застрял, хотел бы я знать, – сказал Мерри. – Время уж за

полдень. Идемте прогуляемся! Вот тебе, Бродяжник, и представился случай

побывать в Изенгарде, только виды там сейчас незавидные.

Глава X

Красноречие Сарумана

Они прошли разрушенным туннелем, выбрались на каменный завал, и

перед ними предстала черная громада Ортханка, ее окна-бойницы угрюмо

и грозно обозревали разоренную крепость. Вода почти совсем спала.

Остались замусоренные, залитые водой ямины в мутной пене, но большей

частью дно каменной чаши обнажилось, являя взору кучи ила, груды

щебня, почернелые провалы и торчащие вкривь и вкось столбы. У

щербатых закраин громоздились наносы, за стенами виднелась извилистая,

заросшая темнолохматой зеленью лощина, стиснутая высокими горными

отрогами. Со стороны северного пролома к Ортханку приближалась

вереница всадников.

– Это Гэндальф и Теоден с охраной, – сказал Леголас. – Пойдем к ним

навстречу!

– Только поосторожней! – предупредил Мерри. – Плиты разъехались:

того и гляди, оступишься и провалишься в какую-нибудь бездонную шахту.

Они пробирались по расколотым, осклизлым плитам бывшей главной

дороги от ворот к башне. Всадники заметили их и подождали, укрывшись

под сенью огромной подбашенной скалы. Гэндальф выехал им навстречу.

– Мы с Древнем основательно побеседовали и о том о сем

договорились, – сказал он, – а все прочие наконец-то хоть немного

отдохнули. Пора и в путь. Вы тоже, надеюсь, удосужились отдохнуть и

подкрепиться?

– Еще бы! – отозвался Мерри. – Подымить и то удосужились – для

начала и напоследок. Мы теперь даже на Сарумана не очень сердимся.

– Вот как? – сказал Гэндальф. – А я все-таки сержусь, тем более что с

ним-то как раз и придется сейчас иметь дело. Разговор предстоит опасный,

а может, и бесполезный, но неизбежный. Кто хочет, пошли со мной – но

глядите в оба! Учтите, тут не до шуток!

– Я-то пойду, – сказал Гимли. – Охота мне толком на него поглядеть и

сравнить с тобой: будто уж вы так похожи?

– Не многого ли захотел, любезнейший гном? – сказал Гэндальф. –

Если Саруману понадобится, ты его от меня ни за что не отличишь. И ты

думаешь, у тебя хватит ума не поддаться на его уловки? Ну что ж,

посмотрим. Как бы он только не заартачился: чересчур уж много

собеседников. Онтам я, правда, велел на глаза не показываться, так что, пожалуй, он и рискнет.

– А чего опасного? – спросил Пин. – Стрелять он, что ли, в нас будет,

огнем из окон поливать – или околдует издали?

– Да, наверно, попробует околдовать, в расчете на ваше легкомыслие, –

сказал Гэндальф. – Впрочем, кто знает, что ему взбредет на ум и что он

пустит в ход. Он сейчас опасней загнанного зверя. Помните: Саруман –

коварный и могучий чародей. Берегитесь его голоса!

Черная скала – граненое подножие Ортханка – влажно поблескивала;

ее чудовищные острые ребра, казалось, только что вытесаны. Несколько

щербин да осыпь мелких осколков напоминали о бессильной ярости онтов.

С восточной стороны между угловыми столпами была массивная

дверь, а над нею – закрытое ставнями окно, выходившее на балкон с

чугунными перилами. К дверному порогу вели двадцать семь широких и

гладких круговых ступеней, искусно вырубленных в черном камне

мастерами незапамятных лет. Это был единственный вход в многоглазую

башню, исподлобья глядевшую на пришельцев рядами высоких и узких

стрельчатых окон.

Гэндальф и конунг спешились у нижней ступени.

– Я поднимусь к дверям, – сказал Гэндальф. – Я бывал в Ортханке, а

козни Сарумана не застанут меня врасплох.

– Я тоже поднимусь, – сказал конунг. – Мне, старику, никакие козни

уже не страшны. Я хочу лицом к лицу встретиться с врагом, который