надо: пускай вперед того, который первым оскользнется. А то ничего себе –

шмякнусь на вас, и обоих поминай как звали!

Фродо и глазом не успел моргнуть, как он уже сидел, свесив ноги над

обрывом; протянул их и нашаривал уступ на скале. Такого с ним, сколько

ни припоминай, втрезве не бывало, и глупо это было донельзя.

– Да ну тебя! Сэм, не валяй дурака! – крикнул Фродо. – Ты же

попросту убьешься – ишь, кинулся, даже не посмотрел куда. Давай назад! –

Он подхватил Сэма под мышки и затащил обратно. – Ну-ну, подождем уж

малость и обойдемся без спешки! – сказал он, лег на живот, высунулся и

осмотрелся: смеркалось, хоть солнце и не село. – Да одолеем мы этот

спуск, – сказал он немного погодя. – Я-то уж точно одолею, ты тоже, если

хладнокровно и поосторожнее.

– Сами себя, что ль, подбадриваете? – сказал Сэм. – Ничего же не

видно: вон как уж смерклось. Занесет где ногу не поставишь и рукой не

уцепишься – тогда что?

– Тогда назад, – сказал Фродо.

– Легко сказать, – фыркнул Сэм. – Давайте-ка лучше подождем: утром

оно как-никак посветлее будет.

– Нет! Нет, пока меня ноги держат! – сказал Фродо, сверкнув глазами,

с каким-то внезапным упорством. – Каждый лишний час мне в тягость,

каждая минута! Я пошел вниз. А ты сиди смирно, пока я не вернусь или не

позову!

Он ухватился за выступ, осторожно сполз и еще с запасом нащупал

ногами опору.

– Нашел! – крикнул он. – Уступ направо тут широкий, можно стоять и

не держаться. Я дальше… – И голос его оборвался.

Налетевшая с востока сплошная темень охватила небосвод. Над

головой раскатисто треснул гром, пламенная молния ударила в нагорье.

Взревел шквальный ветер, с ревом его мешался дикий, цепеняший вой –

тот самый, слышанный на Болотище, по пути из Норгорда. Он и в лесах

Хоббитании замораживал кровь, а здесь, среди каменных дебрей, вонзался

во сто крат яростней, ледяными жалами ужаса и отчаяния, – замирало

сердце, и дух захватывало. Сэм упал ничком. Фродо невольно отнял руки

от скалы, зажал уши, покачнулся, оступился и с жалобным воплем

соскользнул вниз.

Сэм услышал этот вопль и, пересилив себя, подполз к краю обрыва.

– Хозяин, хозяин! – позвал он. – Хозяин!

Ответа не было. Его колотила дрожь, и все же он, лязгая зубами,

выкрикнул еще раз:

– Хозя-а-а-ин!

Ветер сорвал крик с его губ и унес в глубину ущелья и дальше, в

горную глушь, но вдруг слабо донесся ответный возглас:

– Здесь я, здесь, не кричи! Только я ничего не вижу.

Голос был еле слышен, хотя Фродо оказался вовсе не так уж далеко.

Он не упал, а проехался животом по скале – благо она была в этом месте

пологая и ветер дул в спину, так что он, не опрокинувшись, задержался на

уступе еще шире прежнего. Сердце его трепыхалось, он приник лицом к

холодному камню. Вокруг было черным-черно: то ли мрак сгустился, то ли

глаза отказали – может быть, он ослеп? Фродо с трудом перевел дыхание.

– Возвращайтесь! Возвращайтесь! – голосил Сэм вверху, из

непроницаемой темноты.

– Не могу я, – проговорил он. – Ничего не видно: как я взберусь? Мне

и двинуться-то невмочь.

– Чем помочь, сударь? Чем помочь? – отозвался Сэм, выставившись по

пояс. Почему это хозяину ничего не видно? Ну темень, конечно, но не

сказать, чтоб непроглядная. Ему-то Фродо был виден: одинокая серая

фигурка, распластавшаяся на уступе. Виден-то виден, а как до него

достанешь?

Снова загрохотал гром, и хлестнул ледяной ливень вперемешку с

градом, обрыв мигом словно задернуло мутной завесой.

– Сейчас я спущусь к вам! – прокричал Сэм, хотя зачем бы ему

спускаться, было неясно.

– Не вздумай! Погоди! – крикнул Фродо, голос его окреп. – Я скоро

оклемаюсь! Мне уже получше. Не торопись! Тут без веревки не

обойдешься!

– Веревки! – с несказанным облегчением возопил Сэм и в гневе

обрушился на себя: – Эх, вот бы кого на веревке-то подвесить вверх ногами

в науку всем остолопам! Ну и недотепа же ты, Сэм Скромби! Сколько раз

мне Жихарь это повторял, словцо у него такое. Веревки!

– Да не болтай ты! – закричал ему Фродо, он уже почти пришел в себя

и не знал, смеяться ему или сердиться. – Оставь Жихаря в покое! У тебя

что, веревка в кармане и ты сам себя распекаешь? Так лучше доставай ее!

– Не в кармане, сударь, а в котомке! Ну и ну, сколько сотен миль

проволок, а понадобилась – забыл!