ходят, орки его не знают. Орки боятся болот, они их обходят за много-много

миль. Хорошо вышло, что вы здесь оказались. И хорошо, что нашли

Смеагорла, да. Смеагорл вас выведет!

Он побежал вперед и оглянулся, словно пес, зовущий хозяев на

прогулку.

– Ты полегче, Горлум! – крикнул ему Сэм. – Не больно-то убегай! Я

ведь далеко не отстану, а веревка – вот, наготове.

– Нет, нет, он не убежит! – сказал Горлум. – Смеагорл дал обещание.

И они пустились в путь под звездным пологом ночи. Горлум повел их

назад на север, но вскоре они свернули, оставив за спиной обрывы

Привражья, и спустились по каменным грудам к окраине необъятных

болот. Быстро и бесшумно исчезли они в темноте. В огромной топкой

пустыне перед Воротами Мордора царила сумрачная тишь.

Глава II

Тропа через топи

Горлум двигался одинаково быстро на своих двоих и на четвереньках,

вытянув шею вперед и выставив голову. Фродо и Сэм едва поспевали за

ним, но он, видно, раздумал улизнуть и, когда они далеко отставали, оборачивался и поджидал их. Они пришли к давешней расселине, но уже

вдалеке от горных подножий.

– Ага, вот она где! – крикнул Горлум. – Там понизу тропочка, мы по

ней пойдем-пойдем и выйдем во-он туда. – Он махнул рукой на юго-восток,

в сторону болот, гнилое и тяжкое зловоние которых превозмогало ночную

свежесть.

Горлум порыскал на краю расселины и подозвал их:

– Сюда! Здесь легко можно спуститься. Смеагорл ходил здесь

однажды, я здесь ходил, прятался от орков.

Хоббиты спустились во мглу следом за ним – оказалось и правда

легко. Футов двенадцать шириною, не больше пятнадцати в глубину,

впадина служила руслом одной из бесчисленных речушек, стекавших с

Привражья, пополняя застойные хляби. Горлум свернул направо, более или

менее к югу, и зашлепал по ровному каменному дну. Вода ему была явно

очень приятна, он радостно хихикал и даже поквакивал себе под нос нечто

вроде песенки:

Ноги грызет холод,

Гложет кишки голод,

Камни больно кусаются —

Голые, словно кости,

Грызть их нету корысти —

Зубы об них обломаются.

А мокрая мягкая речка

Радует нам сердечко,

К усталым ногам ласкается.

И мы говорим с улыбкой…

– Ха-ха! Кому же это мы улыбаемся? – прогнусавил он, покосившись

на хоббитов. – А вот сейчас скажем кому. Он тогда сам догадался,

треклятый Торбинс.

Глаза его гадко сверкнули в темноте, и Сэму это сверканье очень не

понравилось.

Живет она – не дышит,

Безухая – а слышит.

Как мертвая, холодна

В кольчуге своей она.

Все пьет и никак не напьется,

На земле – скачет и бьется.

Ей водомет – дыра,

А островок – гора.

Блестит она и мелькает,

Гладенькая такая!

И мы ее кличем с улыбкой:

Плыви к нам, вкусная рыбка —

Жирненькая!

Песенка снова навела Сэма на мысль, которая осаждала его с тех

самых пор, как он понял, что хозяин решил взять Горлума в провожатые: мысль о еде. Хозяин-то, наверно, об этом и вовсе не подумал, зато Горлум

подумал наверняка. И вообще – как, интересно, Горлум кормился в своих

одиноких скитаниях? «Плоховато кормился, – подумал Сэм. – Сразу видно,

изголодался. Ох, не побрезгает он, коли уж рыбка не ловится, хоббитским

мясцом. Заснем – и ау! – как пить дать слопает обоих. Ну смотри, Сэм

Скромби: на тебя вся надежда».

Они долго брели по дну темной извилистой расселины, усталым

хоббитам казалось, что и конца этому не будет. Ущельице свернуло к

востоку, расширилось, постепенно стало совсем неглубоким. Серая дымка

предвещала рассвет. По-прежнему проворный Горлум вдруг остановился и

посмотрел на небо.

– День недалеко, – прошептал он, будто День, того и гляди, услышит

его и накинется. – Смеагорл спрячется здесь, я спрячусь, и Желтая Морда

меня не заметит.

– Мы бы и рады увидеть солнце, – сказал Фродо, – да сил нет

выбираться наверх: ноги подкашиваются.

– Не надо радоваться Желтой Морде, – сказал Горлум. – Она нарочно

выдаст врагам. Добренькие умненькие хоббитцы спрячутся со Смеагорлом,

а то кругом шныряют орки и злые люди – они далеко видят. Прячьтесь, хоббитцы, здесь, со Смеагорлом!

На отдых пристроились у крутого каменного ската расселины, из

которой теперь высокий человек запросто мог бы выглянуть. Ручей бежал

поодаль, под ногами была сухая гладь. Фродо и Сэм уселись на большом

плоском камне, прислонившись к скату. Горлум плескался и копошился в