явились зрелища дальних стран. В памяти ничего не осталось, однако на

сердце полегчало, и ноша не так бременила. Горлум по-собачьи

обрадовался, он урчал, хихикал, тараторил, щелкал длинными пальцами,

оглаживал колени Фродо. Тот ему улыбнулся.

– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Ты молодец, ты надежный вожатый.

Мы уже почти у цели. Проводи нас к Воротам, дальше не надо. Доведешь

до Ворот – и ступай, куда знаешь, только не к нашим общим врагам.

– К Воротам? – Горлум даже привизгнул от испуга и изумленья. –

Хозяин говорит: проводи к Воротам? Да, он так сказал, а послушный

Смеагорл делает все, что велит хозяин, да, да. Вот мы подойдем поближе, и

хозяин, может быть, передумает, посмотрим. Ничего там нет хорошего, у

Ворот. Совсем ничего хорошего!

– Ладно, ладно, тебя забыли спросить! – сказал Сэм. – Ты знай веди!

В полутьме они выкарабкались из ямы и двинулись медленно и

опасливо. Вскоре их снова охватил страх – тот самый, что на болотах, когда

над ними металось крылатое чудище. Они вжались в сухую зловонную

землю, но сумеречные небеса не омрачились: видно, зловещий посланец

Барад-Дура промчался стороной. Наконец Горлум встал и побрел дальше,

вздрагивая и бормоча себе под нос.

Около часу пополуночи страх опять пригвоздил их к земле, но

отдаленная угроза и на этот раз быстро миновала: призрак летел выше туч

и вихрем унесся на запад. Однако Горлум совсем обессилел от ужаса, он

был уверен, что это за ними, что их почуяли.

– Три раза! – прохныкал он. – Целых три раза! Они чуют нас, чуют

Прелесть, они – ее прислужники. Здесь нам дальше идти нельзя. Изловят

нас, изловят!

Тщетно его уламывали и улещивали. Лишь когда Фродо на него

прикрикнул и взялся за рукоять меча, Горлум с глухим ворчаньем поднялся

на ноги и потрусил впереди, как наказанный пес.

До конца мучительно долгой ночи и жуткой рассветной порой брели

они в молчании, ничего не видя и не слыша, только ветер злобно свистел в

ушах.

Глава III

У запертых ворот

На рассвете они подошли к Мордору. Болота и пустыня остались

позади; перед ними темнели горы, вздымая грозные вершины к белесому

небу.

С запада Мордор ограждает сумрачная цепь Эфель-Дуата, Изгарных

гор, а с севера – пепельно-серый, обветренный хребет Эред-Литуи. Вместе

они образуют великую и неприступную стену вокруг скорбных выжженных

равнин – Литлада и Горгорота – и горько-соленого внутреннего моря

Нурнен; на северо-западе их длинные отроги сближаются и между ними

пролегает глубокая теснина. Это – Кирит-Горгор, Ущелье Привидений,

единственный проход во вражеские земли. Возле устья ущелья утесы с

обеих сторон чуть пониже, и на двух крайних скалах, крутых, голых и

черных, воздвигнуты высокие, массивные башни, именуемые Клыками

Мордора. Их построили в давнюю пору, во времена славы и могущества

Гондора после разгрома Саурона – дабы сбежавший Властелин не вздумал

вернуться в свои былые владения. Но Гондор ослаб, гондорцы обленились,

и многие века сторожевые башни пустовали. А потом Саурон возвратился,

они были отстроены, наполнены воинством, вооруженным до зубов, и

снова стали сторожевыми. Из их темных окон-глазниц глядели на север, восток и запад тысячи бессонных глаз.

Черный Властелин преградил ущелье от утеса до утеса мощной стеной

с единственными чугунными воротами, и часовые день и ночь напролет

расхаживали по зубчатому верху стены. В подножных утесах были

вырублены сотни пещер, высверлены ходы и переходы; там кишмя кишели

орки, всегда готовые к бою, как черное муравьиное полчище. Миновать

кусачие Клыки Мордора мог лишь тот, кто был призван Сауроном либо же

знал тайное заклятие, отмыкающее Мораннон, Черные Врата его царства.

Хоббиты смотрели на башни и стену в немом отчаянии. Даже издали, в

тусклом предутреннем свете, им были видны часовые на стене и дозорные

у ворот. Они притаились в каменной ложбинке под сенью последней

северной горы Эфель-Дуата. От их укрытия до черной вершины ближней

башни ворон летел бы сотню саженей. Над башней курился дымок, как над

исполинской трубой.

Настал день, и красноватое солнце замигало над костистым гребнем

Эред-Литуи. Внезапно на сторожевых башнях взревели фанфары;