Прелесть, а Прелесть эта давным-давно подчинила тебя. И, надев ее, я буду

приказывать, а ты – повиноваться, даже если я прикажу броситься в

пропасть или кинуться в огонь. Берегись, потому что таков и будет мой

приказ. Берегись, Смеагорл!

Сэм поглядел на хозяина одобрительно и недоуменно: ни такого вида,

ни таких речей он за ним не помнил. Он-то всегда думал, что дорогой

господин Фродо чересчур добрый и через это малость подслеповат. Причем

само собой разумелось, что он все равно умней всех на свете (кроме разве

что старого господина Бильбо и, может быть, Гэндальфа). Горлум, видно, тоже подумал – ему это было простительно, он и знал-то Фродо всего пять

дней, – что добренького хозяина можно обвести вокруг пальца, и теперь

обращенная к нему речь ошеломила и ужаснула его. Он ползал на брюхе и

едва мог выговорить два слова: «Добренький хозяин».

Фродо немного подождал, давая ему успокоиться, и сказал уже не так

сурово:

– Что ж, Горлум – или, может быть, Смеагорл, – расскажи мне, какой

это другой путь, объясни, коли сможешь, чем он надежней того, который

лежит передо мной. Поскорей только, я тороплюсь.

Но на Горлума жалко было смотреть: казалось, угрозы Фродо совсем

его доконали. Какие там объяснения – он всхлипывал, скулил, снова и

снова елозил по земле и умолял их обоих пожалеть «бедненького

Смеагорла». Наконец он немного поутих, и Фродо мало-помалу вытянул из

него, что если идти от Эфель-Дуата на запад, а потом свернуть к югу, то

придешь на перекресток посреди густой рощи. Дорога направо ведет к

Осгилиату и андуинским мостам, средняя – дальше на юг.

– Дальше, дальше, дальше, – повторял Горлум. – Мы по этой дороге

никогда не ходили, но говорят, если пройти сто лиг, то увидишь Огромную

Воду, которая не знает покоя. Там много-много рыбы, большие птицы ее

ловят и едят – вкусненькие птицы, – только мы там, аххх, никогда не

бывали, далеко очень. А еще дальше есть, говорят, совсем другие страны, но там Желтая Морда очень кусается, туч там почти никогда нет, а люди с

черными лицами страшно свирепые. Мы туда не хотим идти.

– Не хотим, не хотим, – подтвердил Фродо. – И не пойдем, но тебя не

туда занесло. Что третья дорога?

– Да-да, есть и третья дорога, – сказал Горлум, – дорога налево. Она

сразу идет в гору, петляет, заводит высоко-высоко в серую тень. А потом

огибает черную скалу – и видишь, вдруг видишь прямо над собой, и

хочешь скорее куда-нибудь спрятаться.

– Что видишь-то? Что прямо над собой?

– Старую крепость, очень старую, а теперь очень страшную. Было

много сказок с юга, когда Смеагорл был маленький, давным-давно. Да-да, по вечерам сидели на берегу Великой Реки под ивами и рассказывали,

рассказывали сказки, и Река тогда еще была совсем другая, горлум, горлум.

Он захныкал и забормотал. Хоббиты терпеливо ждали.

– Да, сказки с юга, – продолжал наконец Горлум, – про высоких людей

с ясными глазами, про их каменные дома словно горы, про короля в

серебряной короне и про Белое Древо – красивые сказки. Люди построили

башни до небес, и выше всех была серебряно-белая, а в ней – Лунный

камень, и кругом высокие белые стены.

– Это, наверно, Минас-Итил, Крепость Восходящей Луны, которую

воздвиг Исилдур, сын Элендила, – заметил Фродо. – Тот самый Исилдур, что отрубил палец Врагу.

– Да-да, у него на черной руке только четыре пальца, – задрожав,

сказал Горлум, – но ему и четырех хватает. Крепость Исилдура была ему

ненавистна.

– Ему все ненавистно, – сказал Фродо. – Но нам-то зачем нужна

Крепость Восходящей Луны?

– Хозяин, хозяин, она как стояла, так и стоит: высокая башня, белые

дома и крепостная стена, – только крепость стала нехорошая, некрасивая.

Тот захватил ее очень давно, и теперь там страшно-страшно. Кто ее видит,

хочет уползти и подальше спрятаться, уйти от ее тени. Но хозяину придется

идти этим путем, потому что другого нет. Горы там становятся ниже, старая

дорога доходит до самых вершин, до темного перевала, а потом вниз, вниз,

вниз – на Горгорот. – Он говорил шепотом и дрожал.

– Ну и что? – сказал Сэм. – Враг-то, поди, знает эти горы как свои

четыре пальца, и, уж наверно, ту дорогу охраняют не хуже этой? Башня же

не пустая стоит?

– Нет, она не пустая, – прошептал Горлум. – Кажется, что пустая, а она

не пустая, нет! Там ужас кто угнездился. Орки, конечно, орки, они везде, но