разведали, а если и разведают, голыми руками не возьмут: целого войска

будет мало. Там мы отдохнем, и вы тоже. А наутро я решу, что делать

дальше и как быть с вами.

Фродо оставалось лишь принять это настоятельное приглашение. Ведь

и правда, идти через Итилию сразу после вылазки гондорцев стало гораздо

опаснее прежнего.

Они тут же тронулись в путь: впереди – Маблунг и Дамрод, за ними

Фарамир с хоббитами. Мимо пруда, где они купались, вброд через ручей, потом на высокий холм, а оттуда все вниз и вниз, на запад – пологим, тенистым лесным склоном. Фарамир примерился к хоббитский трусце, и

вполголоса шла беседа.

– Мы прервались, – сказал Фарамир, – не только потому, что время не

терпит, как напомнил мне господин Сэммиум, но чтобы не было лишних

ушей, ибо кое-что надо обсудить втайне; я недаром перевел разговор на

судьбу брата, пренебрегши Проклятием Исилдура. Ты о многом умолчал,

Фродо.

– Я не солгал ни словом, хоть сказал и не всю правду, – отозвался

Фродо.

– Я не корю тебя, – сказал Фарамир. – Ты с честью вышел из трудного

испытания, и в уме тебе не откажешь. Однако я вижу и то, что стоит за

твоими речами. С Боромиром дружен ты не был, и расстались вы худо. Он,

видно, нанес обиду – и тебе, и господину Сэммиуму. Я очень любил

Боромира и отомщу за его смерть, но я хорошо его знал. Должно быть, это

случилось из-за Проклятия Исилдура – ведь из-за него распался ваш

Отряд? Мне ясно, что это – могущественный талисман, из тех, какие

порождают распри между соратниками, если верить старинным былям.

Верно ли я угадал?

– Верно, да не совсем, – сказал Фродо. – Распри не было в нашем

Отряде, было сомнение – куда направиться от Привражья. А старинные

были, коли на то пошло, учат нас не ронять лишних слов, когда дело идет

о… талисманах.

– Увы, значит, как я сразу подумал, ссора вышла с одним Боромиром.

Он хотел доставить талисман в Минас-Тирит. Как печально сложилась

судьба: тебе, который видел его последним, зарок смыкает уста, и ты не

можешь рассказать мне о главном, о том, что было у него на сердце перед

смертью. Заблуждался он или нет, не знаю, но уверен в одном: умер он

достойно и превозмог себя. Лицо его было еще прекрасней, нежели при

жизни.

Прости меня, Фродо, что я поначалу выпытывал у тебя лишнее о

Проклятии Исилдура. Не ко времени это было и не к месту, но я не успел

рассудить. Бой был тяжелый, и меня ожидали иные заботы. Но как только я

вдумался, о чем у нас зашла речь, я тут же отвел ее в сторону. Ибо мы, правители града, причастны древней мудрости, закрытой от иных. Мы

происходим не от Элендила, но в жилах у нас тоже течет нуменорская

кровь. Мы из колена Мардила, которого оставил наместником, отправляясь

на войну, великий князь Эарнур, последний в роду Анариона. Детей у

государя не было, и с войны он не вернулся. С тех пор и правят у нас

наместники, вот уже многие века.

Я помню, как Боромир еще мальчиком, когда мы вместе читали

сказанья о наших предках и летописи Гондора, все время сердился, что наш

отец – не князь. «Сколько же надо сотен лет, чтобы наместник стал князем,

коли князь не возвращается?» – спрашивал он. «В иных краях хватало и

десятка лет, – отвечал ему отец. – А в Гондоре недостанет и десяти тысяч».

Увы, бедняга Боромир! Это тебе что-нибудь о нем говорит?

– Говорит, – сказал Фродо. – Однако же к Арагорну он всегда

относился с почтением.

– Еще бы, – сказал Фарамир. – Если он признал его право на

великокняжеский престол, значит, признал себя его подданным. Но до

самых трудных испытаний дело не дошло. Кто знает, что было бы в Минас-

Тирите, где война превратила бы их в соперников.

Но я отвлекся. Род Денэтора, сказал я, издревле сопричастен

премудрости дней былых; в наших сокровищницах хранятся старинные

книги и многоязычные письмена на ветхом пергаменте, на камне, на

золотых и серебряных пластинах. Многое и прочесть у нас никто не сумеет,

многое пылится под спудом. Я трудился над ними: мне ведомы начала

знаний. Ради этих сокровищ наведывался к нам Серый Странник; еще

ребенком я впервые увидел его, и дважды или трижды с тех пор.

– Серый Странник? – переспросил Фродо. – А как его имя?

– Мы его называли по-эльфийски, Митрандиром, – сказал Фарамир, –

и ему это, кажется, было по нраву. «По-разному зовут меня в разных