полдничать-то не время: в порядочных домах даже на стол собирать не

начали.

– Глупоссти! – засипел Горлум. – Мы не в порядочных домах. Время

уходит, время бежит, потом будет поздно. Мешкать нельзя! Надо идти!

Вставай, хозяин, вставай!

Он потряс за плечо Фродо, и Фродо, внезапно разбуженный, сел и

перехватил его руку. Горлум вырвался и попятился.

– Без всяких глупосстей, – процедил он. – Надо идти. Нельзя мешкать!

Объяснений они от него не добились, не сказал он и где был, и с чего

так заторопился. Донельзя подозрительно все это было Сэму, но Фродо

вникать не хотел. Он вздохнул, вскинул котомку и, видно, готов был брести

невесть куда, в густую темень.

Со всей осторожностью вывел их Горлум на гору, прячась, где только

возможно, и перебегая открытые места; но едва ли и самый зоркий зверь

углядел бы хоббитов в капюшонах и эльфийских плащах, да и бесшумны

они были, как сущие хоббиты: ни веточка не хрустнула, ни былинка не

прошелестела.

Час или около того они молча шли гуськом в сумраке и полной

тишине, лишь изредка погромыхивали то ли раскаты грома, то ли барабаны

в горах. Они спускались, забирая все южнее, насколько позволяли буераки.

Невдалеке темной стеной возникла купа деревьев. Подобравшись ближе,

они увидели, что деревья огромные и очень старые, но все же величавые, хотя обугленные их вершины были обломаны, будто в них била молния – но

ни она, ни свирепая буря не смогли сгубить их или выдрать из земли

вековые корни.

– Развилок, да, – прошептал Горлум, молчавший от самой рытвины. –

Нам его не миновать.

Свернув на восток, он повел их в гору, и вдруг перед глазами

открылась Южная дорога, извивавшаяся у горных подножий и исчезавшая

меж деревьев.

– Иначе не пройти, – шепнул Горлум. – За дорогой тропок нет, ни

тропочки. Надо дойти до Развилка. Мешкать нельзя! Только ни слова!

Скрытно, будто разведчики во вражеском стане, сползли они вниз к

дороге и по-кошачьи крались у западной обочины, подле серого парапета, сами серее камней. И вошли в древесную колоннаду, как в разрушенный

дворец под темным пологом небес; и, словно арки, зияли промежутки меж

исполинскими стволами. Посреди колоннады крестом расходились четыре

дороги: одна вела назад, к Мораннону, другая – на дальний юг; справа

вздымалась дорога из древнего Осгилиата: она пересекала тракт и уходила

на восток, в темноту; туда и лежал их путь.

На миг остановившись в страхе, Фродо вдруг заметил, что кругом

посветлело и отблесками дальнего света озарилось лицо Сэма. Он обратил

взгляд к прямой, как тугая лента, дороге книзу, на Осгилиат. Далеко над

скорбным Гондором, одетым тенью, солнце выглянуло из-под медленной

лавины туч, и огнистое крыло заката простерлось к еще не оскверненному

Морю. И осветилась огромная сидячая фигура, величественная, под стать

Каменным Гигантам на Андуине. Обветренная тысячелетиями, она была

покалечена и изуродована недавно. Голову отломали, на место ее в

насмешку водрузили валун: грубо намалеванная рожа с одним красным

глазом во лбу ухмылялась во весь рот. Колени, высокий трон и постамент

были исписаны руганью и разрисованы мерзостными мордорскими

иероглифами.

И вдруг Фродо увидел в последних солнечных лучах голову старого

государя, брошенную у дороги.

– Гляди, Сэм! – крикнул он, от изумления снова обретя дар речи. –

Гляди! Он в короне!

Глаза были выбиты, и обколота каменная борода, но на высоком

суровом челе явился серебряно-золотой венец. Повилика в белых

звездочках благоговейно увила голову поверженного государя, а желтые

цветы жив-травы, заячьей капусты осыпали его каменные волосы.

– Не вечно им побеждать! – сказал Фродо.

Но солнечные блики уже пропали, а солнце погасло, как разбитая

лампа, и ночная темень стала еще чернее.

Глава VIII

Близ Кирит-Унгола

Горлум дергал Фродо за плащ и трясся от страха и нетерпения.

– Идти, идти надо, – шипел он. – Здесь нельзя стоять. И мешкать

нельзя!

Фродо нехотя повернулся спиной к западу и следом за своим

провожатым вышел из кольца деревьев дорогой, уводящей в горы. Сперва

она тоже вела прямо, но скоро отклонилась на юг, к огромному каменному

утесу, виденному с холма; проступая сквозь темноту, он грозно

придвинулся к ним. Дорога заползла в его тень и, огибая отвесное