подножие, подалась к востоку и круто пошла в гору.

У Фродо и Сэма было так тяжко на сердце, что они перестали

заглядывать в будущее, и страх отпустил их. Фродо брел, свесив голову: ноша опять тяготила его. Как только они свернули с Развилка, этот гнет, почти забытый в Итилии, усиливался с каждой минутой. Изнывая от

крутизны дороги под ногами, он устало поднял взгляд – и увидел ее, в

точности как говорил Горлум, прямо над собой: крепость Кольценосцев.

Его отшатнуло к парапету.

Длинная долина теневым клином вдавалась в горы. По ту ее сторону,

на высоком уступе, точно на черных коленях Эфель-Дуата, высились башня

и стены Минас-Моргула. Над темной землей застыло темное небо, а

крепость светилась, но не тем оправленным в мрамор лунным сияньем,

каким лучились некогда стены Минас-Итила, озаряя окрестные горы.

Теперь ее свет был болезненно-мутным, лунно-белесым; она источала его,

точно смрадное гниение, светилась, как гниющий труп, не освещая ничего.

В стенах и башне зияли черные оконные дыры, а купол был извернуто

скруглен: мертвец, казалось, косится с ухмылкой. Три спутника замерли и

съежились, глядя как завороженные. Горлум опомнился первым. Он молча

тянул их за плащи и чуть не тащил вперед. Каждый шаг был мучителен, время растянулось, и тошнотворно медленно ступала нога.

Так они добрели до белого моста. Дорога, слабо мерцая, пересекала

поток посреди долины и подбиралась извивами к воротам – черной пасти в

северной стене. По берегам протянулись плоские низины, туманные луга в

беловатых цветах. Они светились по-своему, красивые и жуткие, точно

увиденные в страшном сне, и разливали гниловато-кладбищенский запах.

Мост вел от луга к лугу; изваяния стояли при входе, искусные подобия

людей и зверей, бредовые искажения земных обличий. Вода струилась

беззвучно; клубясь, овеивали мост ее мертвенно-холодные отравные

испарения. У Фродо закружилась голова и в глазах померкло; вдруг, словно

незримая сила одолела его волю, он заторопился, заковылял вперед,

вытянув руки; голова его моталась. Сэм с Горлумом оба кинулись за ним.

Сэм подхватил хозяина: тот споткнулся и чуть не упал у самого входа на

мост.

– Не сюда! Нет, только не сюда! – прошептал Горлум, но его шипенье

сквозь зубы свистом прорезало безмолвие, и он в ужасе бросился наземь.

– Постойте, сударь! – выдохнул Сэм в самое ухо Фродо. – Назад,

назад! Нам не сюда, на этот раз я с Горлумом согласен.

Фродо провел рукой по лбу и оторвал взгляд от крепости на

возвышенье. Светящаяся башня притягивала его, и он боролся с

мучительным, тягостным желанием стремглав побежать к воротам по

мерцающей дороге. Наконец он кое-как пересилил тягу, но Кольцо опять

рвануло его на мост, точно за ошейник; глаза его, когда он отвернулся, внезапно ослепли, и перед ним сомкнулась темнота.

Горлум отполз, как насмерть перепуганный пес, и уже почти исчез во

мгле. Сэм, поддерживая и направляя шаги спотыкавшегося хозяина,

торопился за ним.

Недалеко от берега реки в придорожной стене был пролом, за ним

оказалась узенькая тропка, сперва тоже слабо мерцавшая, но, миновав луга

с кладбищенскими цветочками, она потускнела и почернела, извиваясь и

уходя все выше в гору, к северной окраине долины. Хоббиты брели по ней

рядышком; Горлум исчезал впереди и возвращался, маня их знаками. Глаза

его горели бледно-зеленым огнем – может, отражали гнилостное свечение

Моргула, а может, сами зажглись. Мертвечинный свет и черные башенные

глазницы Фродо и Сэм все время чувствовали за спиной, испуганно

озираясь и насильно возвращая взгляд к невидной тропе. Они еле

тащились, и лишь когда поднялись выше смрадных испарений

отравленного потока, дышать стало легче и в голове прояснилось; но

теперь набрякли свинцом руки и ноги, будто они всю ночь ворочали камни

или выплыли против сильного течения. Наконец идти дальше сделалось

совсем невмоготу.

Фродо остановился и присел на камень. Они были на вершине голого

утеса; дальше тропка кружила над обрывом, всползала на кручу и

пропадала в темноте.

– Мне бы немного отдохнуть, Сэм, – прошептал Фродо. – Как тяжело

висит оно на шее, дружище Сэм, о, как тяжело. Далеко я его не пронесу. И

все равно надо сперва отдохнуть, а то недолго и сверзиться. – И он указал

на пропасть.