слыхивали. И Сэму показалось, будто слушают все камни и все высокие

скалы. Но Фродо было не до них: он рассмеялся еще раз. – Ну Сэм, – сказал

он, – развеселил ты меня так, точно я эту историю сам прочел. Но что же

ты ни словом не обмолвился про чуть не самого главного героя, про

Сэммиума Неустрашимого? «Пап, я хочу еще про Сэма. Пап, а почему он

так мало разговаривает? Я хочу, чтоб еще разговаривал, он смешно

говорит! А ведь Фродо без Сэма никуда бы не добрался, правда, папа?»

– Ну вот, сударь, – протянул Сэм. – Я серьезно, а вы насмешки

строите.

– Я тоже серьезно, – возразил Фродо, – серьезней некуда. Только мы с

тобой оба проскочили через конец: а по правде-то застряли мы на самом

страшном месте, и, наверное, найдется такой, кто скажет: «Папа, закрой

книжку, не надо, не читай дальше».

– Ну, не знаю, – сказал Сэм, – мои бы дети такого не сказали. А потом,

коли все прополоть да обтяпать, как оно в сказке и полагается, так это хоть

Горлума туда вставляй: там-то он не то, что под боком. Да он же вроде

любил двести лет назад сказки послушать. Вот как он сам думает – герой

он или злодей?

Эй, Горлум! – позвал он. – Хотишь быть героем… да куда же он опять

подевался?

Его не оказалось ни на прежнем месте, ни поблизости. Их снеди он

есть не стал; как повелось, глотнул водички, а потом вроде бы свернулся

калачиком. Прежде хоть было понятно, куда он пропадает – ходит на

добычу, кушенькать-то ему надо; но вот и сейчас умотал, пока они

разговаривали. Здесь-то какая добыча?

– Чего-то он тишком мухлюет, – сказал Сэм, – не разбери-поймешь.

Кого ему здесь ловить, чего копать? Камень, что ли, вкусный нашел? Мха и

того с фонарем не сыщешь!

– Да оставь ты его в покое, – сказал Фродо. – Без него мы бы в жизни и

близко не добрались. Каков есть, таков есть, ловчит – значит ловчит.

– Все равно, мне спокойнее, когда он вертится на глазах, – сказал

Сэм. – А коль он ловчит, так тем более. Помните, как он тень на плетень

наводил: не знаю, мол, не то стерегут, не то нет. А башня вот она – либо она

пустая, либо там полным-полно орков, или кто у них здесь в сторожах.

Может, он за ними и отправился?

– Да нет, не думаю, – сказал Фродо. – Если даже он что и затевает – а

похоже на то, – ни орки, ни другие рабы Врага тут ни при чем. Зачем бы он

столько дожидался, суетился, волок нас сюда? Он и сам этого края

смертельно боится. Сто раз мог он нас выдать с тех пор, как мы

встретились. Нет, уж ежели он что выкинет, то выкинет на свой манер, тихохонько.

– Как есть вы правы, сударь, – сказал Сэм. – Ну, прыгать от радости я

пока погожу – меня-то он хоть сейчас продаст с потрохами, да еще

приплатит, чтоб купили. Но я и забыл – а Прелесть-то! Нет, с самого начала

у него на лбу было написано: «Отдайте Прелесть бедненькому Смеагорлу!»

И коли он что замышляет, так только в этих видах. Но зачем он сюда нас

приволок – нет, спросите что-нибудь попроще.

– Да он, поди, и сам не знает зачем, – сказал Фродо. – Вряд ли какой-

нибудь замысел удержится в его худой голове. Я думаю, он просто бережет,

как может, свою Прелесть от Врага: ведь если Тот ее заполучит, то и

Горлуму крышка. Ну а уж заодно выжидает удобного случая.

– Ну да, как я и говорил – Липучка и Вонючка, – сказал Сэм. – Но чем

ближе к вражеской земле, тем больше вони от Липучки. Вот помяните мое

слово – если дойдет до дела, до его хваленого перехода, он свою Прелесть

так, за здорово живешь, не отпустит.

– Это еще дожить надо, – сказал Фродо.

– Вот чтоб дожить, и надо ушами не хлопать, – сказал Сэм. –

Прохлопаем, засопим в две дырочки, а Вонючка уж тут как тут. Это я себе

говорю, а вы-то, хозяин, как раз вздремните, порадуйте меня, только ляжьте

поближе. Я вас буду стеречь: вот давайте я вас обниму, и спите себе – кто к

вам протянет лапы, тому ваш Сэм живо голову откусит.

– Спать! – сказал Фродо и вздохнул, точно странник в пустыне при

виде прохладно-зеленого миража. – Смотри-ка, а я ведь и вправду даже

здесь смогу заснуть.

– Вот и спите, хозяин! Положите голову ко мне на колени и спите!

Так и нашел их Горлум через несколько часов, когда он вернулся по

тропке из мрака ползком да трусливой побежкой. Сэм полусидел,

прислонившись щекой к плечу и глубоко, ровно дышал. Погруженный в