Арагорн. – Ведь они поклялись сражаться с Сауроном и нарушили клятву;

чтобы исполнить ее ныне, надо сразиться. На вершине Эрека Исилдур

водрузил черный камень, который, по преданию, привез из Нуменора. И в

начале его правления князь горцев присягнул на верность Гондору возле

этого камня. Когда же Черный Властелин объявился в Средиземье и вновь

стал могуч и страшен, Исилдур призвал горцев на великую брань, а они

отказались воевать, ибо втайне предались Саурону еще во Вторую Эпоху, в

проклятые времена его владычества.

И тогда Исилдур сказал их князю: «Твое княжение да будет

последним. И если Запад восторжествует над твоим Черным Владыкою, то

вот, я налагаю проклятие на тебя и на весь твой народ: вы не узнаете покоя,

доколе не исполните клятву. Ибо войне этой суждено длиться несчетные

годы, и в конце ее снова призовут вас на брань». И они бежали от гнева

Исилдура и не посмели выступить на стороне Саурона; укрылись в горах, отъединились от соседей и мало-помалу вымерли в своих каменистых

пустошах. Но умершие не опочили; их замогильное бденье оцепенило

ужасом окрестности Эрека. Туда и лежит мой путь, раз от живых мне

помощи не будет. Вперед! – воскликнул он, поднявшись и обнажив меч, ярко блеснувший в сумрачном зале. – Я еду Стезей Мертвецов к Эрекскому

камню. Кто отважится на это – за мною!

Леголас и Гимли промолчали и вышли следом за ним из ворот, к

безмолвному и недвижному строю всадников в капюшонах. Они сели на

своего коня, Арагорн вскочил на Рогерина. Гальбарад затрубил в большой

рог, гулкое эхо огласило Хельмово ушелье, и Дружина вихрем пронеслась

по излогу; ей вослед изумленно глядели с Гати и крепостных стен.

* * *

Теоден пробирался горными тропами, а Серая Дружина мчалась по

степи и на другой день уже подъезжала к Эдорасу. Едва передохнув,

отправились дальше, в горы – и в сумерках достигли Дунхерга.

Царевна Эовин радостно приветствовала их; таких могучих витязей,

как дунаданцы и сыновья Элронда, она в жизни не видела, но взгляд ее все

время устремлялся на Арагорна. За ужином они беседовали, и ей было

рассказано обо всем, что случилось после отъезда Теодена из столицы: лишь обрывочные вести дошли до нее. Теперь она услышала о битве у

Хельмовой Крепи, о полном разгроме врага, о том, как конунг повел в

последний бой своих всадников, – и глаза ее засияли.

Наконец она сказала:

– Государи мои, вам пора отдохнуть с дороги. Нынче, наспех, я

предложу вам скромный ночлег. Наутро же мы приготовим более

достойные вас покои.

Но Арагорн сказал:

– Нет, царевна, не заботься об этом. Нам нужно всего лишь

переночевать и позавтракать. Я очень тороплюсь, и на рассвете мы

выезжаем.

– Тогда спасибо тебе, государь, – с улыбкой молвила она, – что ты, свернув с пути, проехал столько миль, чтобы порадовать добрыми вестями

отшельницу Эовин.

– Ради такой отшельницы дальняя дорога не в тягость, – сказал

Арагорн, – однако же, царевна, с пути я бы сюда не свернул.

– Значит, государь, – отозвалась она, и в голосе ее слышна была

печаль, – ты сбился с пути, потому что из Дунхергской долины нет выхода

ни на восток, ни на юг – тебе надо вернуться обратно.

– Нет, царевна, – сказал он, – с пути я не сбился: я странствовал в

здешних краях задолго до того, как ты родилась им на украшение. Есть

выход из этой долины, он-то мне и нужен. Отсюда на юг ведет Стезя

Мертвецов.

Она замерла, будто громом пораженная; лицо ее побелело, она глядела

ему в глаза и молчала, и молчали все кругом.

– Арагорн, – наконец молвила она, – неужели ты торопишься на

встречу гибели? Лишь гибель ждет тебя на этом пути. Там нет проходу

живым.

– Меня, может статься, пропустят, – сказал Арагорн. – Так или иначе, я

попробую пройти. Другие дороги мне не годятся.

– Но это безумие, – сказала она. – С тобою славные, доблестные

витязи, и не в смертную тень ты их должен вести, а на бой, на поле брани.

Молю тебя, останься, ты поедешь с моим братом, на радость всему

ристанийскому войску, в знак великой надежды.

– Нет, царевна, это не безумие, – отвечал он, – этот путь предуказан

издревле. Кто идет со мною – идет по доброй воле; кто захочет остаться и

ехать на бой вместе с ристанийцами – пусть остается. Но я пойду Стезей

Мертвецов, даже в одиночку.