Арагорн не прикоснулся к останкам; он молча разглядывал их, потом

поднялся и вздохнул.

– До скончания веков не расцветут над ним цветы симбельмейна, –

проговорил он. – Девять и еще семь могильников давным-давно заросли

травой, и все эти несчетные годы он пролежал здесь, у дверей, которых не

смог открыть. Куда ведут эти двери? Что он искал за ними? Этого никто

никогда не узнает… И мне об этом знать незачем! – возгласил он,

обращаясь к шелестящей темноте позади. – Храните свои клады и тайны

Проклятых Времен! А нам надо спешить. Пропустите нас и ступайте

следом! Я призываю вас всех к Эрекскому камню!

Вместо ответа настало бездонное молчанье, пострашнее зловещего

шелеста; потом повеяло холодом, факелы вспыхнули, угасли, и зажечь их

снова не удалось. Что было дальше и сколько часов это длилось, Гимли

толком не помнил. Дружина шла вперед, а он кое-как поспевал за

остальными, спасаясь от ужаса, который, казалось, вот-вот обессилит его, настигая шелестами, шорохами, призрачным звуком несчетных шагов. Он

спотыкался, падал, под конец полз на четвереньках и чувствовал, что

больше не может: либо впереди найдется выход и спасенье, либо уж будь

что будет – он бросится назад на растерзание ужасу.

Вдруг он услышал журчанье воды, такое отчетливо-звонкое, точно где-

то прокатился камень, пробудив от дурного сна. Становилось светлее, и вот

Дружина вышла из-под высокой сводчатой арки; ручей бежал рядом, а

впереди круто уходила вниз дорога между отвесными скалами,

упирающимися в небеса. Ущелье было такое узкое и глубокое, что небо

казалось темным и мерцали мелкие звезды. Однако же Гимли узнал потом,

что день был тот самый, когда они вышли из Дунхерга, до заката

оставалось еще два часа, а могли миновать и годы; и вышел он будто бы

совсем в иной мир.

* * *

Дружинники снова ехали вереницей, и Гимли сидел позади Леголаса.

Смеркалось, сгущались синие сумерки; и ужас шел по пятам. Леголас

обернулся, и Гимли увидел прямо перед собой блистающие глаза эльфа. За

ними ехал Элладан, замыкающий, но не последний на этой наклонной

дороге.

– Мертвые следуют за нами, – сказал Леголас. – Я вижу тени

всадников, тусклые стяги, как клочья тумана, копья, точно заиндевелый

кустарник. Они следуют за нами.

– Да, мертвецы не отстают. Они откликнулись на зов, – сказал

Элладан.

Наконец Дружина вышла из ущелья – внезапно, как сквозь трещину в

стене; они очутились над высокогорной долиной и услышали переплеск

потока, низвергавшегося водопадами.

– Куда это нас занесло? – спросил Гимли, и Элладан отвечал ему:

– Пониже истоков длинной студеной реки, которая впадает в морской

залив, омывающий стены Дол-Амрота. Мортхонд зовется она –

Черноводная; теперь ты, наверно, не спросишь почему.

Широким изгибом Мортхондская долина охватывала крутогорье с юга.

Травянистые склоны в этот сумеречный час подернуло серой пеленой;

далеко внизу мигали огоньки селений. Долина была плодородная и

многолюдная.

Арагорн, не оборачиваясь, крикнул во весь голос:

– Друзья, забудьте об усталости! Пустите коней вскачь! Нам нужно

прежде полуночи быть у Эрекского камня, а до него еще далеко.

И они без оглядки промчались косогором к мосту через реку,

набиравшую ширину, и дальше вниз по дороге в долину.

Повсюду гасили огни и запирали двери, а те, кто был в поле, крича от

ужаса, метались, точно вспугнутое зверье. В полутьме разносился общий

крик:

– Полчище мертвых! На нас идет полчище мертвых!

Звонили колокола, все разбегались и прятались, а Серая Дружина

неслась во весь опор, покуда кони не начали спотыкаться. И перед самой

полуночью, в черной, как бы пещерной тьме они все-таки доскакали до

Эрекского камня.

С незапамятных пор витал смертный страх над горою Эрек и

окрестными пустошами. На вершине ее торчал черный камень, круглый,

как огромный шар, наполовину вкопанный в землю и все же высотой в

человеческий рост. Был он нездешнего вида, словно упал с небес, как

думали иные; те же, кто помнил предания Запада, говорили, что вывез его

из руин Нуменора и вкопал на горе сам Исилдур. Жители долины не смели

приближаться к нему, да поблизости никто и не жил: рассказывали, что в

недобрую годину вокруг камня собирается и ропщет сонмище привидений.