лохматеньком сером пони и повелитель Ристании на большом белом коне.

А он разговаривал с Теоденом, рассказывал ему о себе, о своих и прочие

хоббитанские байки, потом слушал рассказы о Мустангриме и о подвигах

ристанийских витязей. Но чаше всего, как и нынче, Мерри ехал сам по

себе, за конунгом, говорить было не с кем, и он вслушивался в медленную

звучную речь ристанийцев, доносившуюся сзади. Многие слова он вроде

бы узнавал, только звучали они и звонче, и протяжнее, а вместе никак не

складывались. Иногда чей-нибудь ясный голос заводил песню, и у Мерри

взыгрывало сердце, хоть он и не понимал, о чем поется.

Очень ему было все-таки одиноко, особенно теперь, на закате дня. Он

думал, куда же в этом непонятном мире подевался Пин, где Арагорн,

Леголас и Гимли. И внезапным холодом полоснула мысль: а Сэм с Фродо –

они-то где? «Совсем я про них забыл, – укорил он себя. – Они же из всех

нас главные, я и пошел-то им в помощь, и вот теперь они за сотни миль, спасибо еще, если живы». Он испуганно поежился.

– Вот и Укрывище! – молвил Эомер. – Близок конец пути.

Кони стали. Через узкую горловину ущелья, как сквозь высокое окно,

едва-едва был виден крутой спуск в меркнущую долину. Внизу, возле реки,

вспыхивал и угасал крохотный огонек.

– Да, конец пути близок, – подтвердил Теоден, – и это – начало нового

пути. Прошлой ночью было полнолуние, а наутро я поеду в Эдорас, на

войсковой сбор.

– Прими мой совет, – негромко сказал Эомер, – возвратись потом сюда,

пережди здесь победу или поражение.

– Нет, – усмехнулся Теоден, – нет, сын мой, ибо так я буду тебя

называть, ты уж не будь советником наподобие Гнилоуста! – Он

выпрямился в седле и оглянулся на длинный строй ратников, терявшийся в

сумерках. – Давно я не водил вас в поход, многие дни стеснились в годы, но

теперь-то я клюку отбросил. Коли нас победят, что мне толку скрываться в

горах? А коли мы победим, то не страшно мне и погибнуть, исполнив свой

долг до конца. Однако ж будет об этом. Нынче я ночую в Укрывище, и есть

еще у нас хотя бы один мирный вечер. Едем!

Уже почти стемнело, когда они спустились. Снеговая протекала у

западного края долины, и вскоре тропа привела их к броду, где вода

бурлила среди камней. Брод охраняли; воины выпрыгивали из-за темных

скал и, завидев их, радостно возглашали:

– Конунг Теоден! Конунг Теоден! Властитель Ристании возвратился!

Протяжно затрубил рог, и гулким эхом отозвалась долина. За рекой

зажигались огни.

И вдруг с высот дружно грянули трубы: казалось, они поют под

единым сводом, и слитный трубный гром раскатился по каменным

склонам.

Так возвратился с победою властитель Мустангрима в Дунхерг, в свое

высокогорное Укрывище. Последняя рать Ристании была в сборе; проведав

о приближении конунга, воеводы встретили его у переправы, как и велел

Гэндальф. Впереди ехал Дунгир, здешний правитель.

– Государь, – сказал он, – три дня назад на рассвете примчался с запада

в Эдорас Светозар, и Гэндальф несказанно обрадовал нас вестью о твоей

победе. Но он приказал от лица твоего поторопить сбор. А затем нагрянул

крылатый Призрак.

– Крылатый Призрак? – повторил Теоден. – Мы тоже видели его, но

посреди ночи, еще когда Гэндальф был с нами.

– Может статься, вы его и видели, государь, – сказал Дунгир. – Он ли

был тогда или другой, но исчадьем мрака, подобьем чудовищной птицы

явился он в то утро над Эдорасом, и страх объял всех до единого. Ибо он

снизился к Медусельду, почти до самого купола, и раздался вопль,

оледенивший сердца. Тогда-то Гэндальф и посоветовал нам не собираться

на равнине, а встретить тебя здесь, в горном Укрывище. И не зажигать ни

костров, ни факелов помимо крайней нужды – так мы и сделали, потому

что повелительны были его слова и мы услышали в них твое веление.

Здесь, над долиною, чудища не появлялись.

– Вы рассудили верно, – сказал Теоден. – Я сейчас еду в Укрывище, и

прежде, чем отойду ко сну, надо мне встретиться с воеводами и

сенешалями. Созовите их у меня как можно скорее!

Теперь дорога вела прямиком на восток – по долине, где она была

шириною не более полумили. Кругом лежали поля и травяные сумеречно-

серые луга, и за дальним краем ложбины Мерри увидел утесистый отрог

Старкгорна, некогда разрезанный рекой.

Равнина была заполнена людьми. Они толпились у дороги,