равнин, – но непокорства не было. Ополченье, как видишь, в сборе. И

ночлег твой готов: я наслышана о вашей победе и знала, когда тебя ждать.

– А, стало быть, Арагорн приехал! – воскликнул Эомер. – Он еще

здесь?

– Нет, здесь его нету, – сказала Эовин, отвернувшись и глядя на

сумрачные вершины, южные и восточные.

– А где же он? – спросил Эомер.

– Не знаю, – сказала она. – Он прискакал ночью и уехал вчера на

рассвете, солнце еще не встало из-за гор. И где он теперь – не знаю.

– Ты горевала, дочь, – снова сказал Теоден. – О чем твоя печаль? Была

ли, скажи, речь о той дороге? – И он указал на чернеющий путь между

каменных вех к Двиморбергу. – Была ли речь о Стезе Мертвецов?

– Да, государь, – ответила Эовин. – Он ушел в смертную тьму, из

которой нет возврата. Я не сумела его отговорить. И где он теперь – не

знаю.

– Значит, пути наши разошлись, – сказал Эомер. – Он сгинул во тьме, и

биться мы будем без него, обделенные надеждой.

Медленно, в безмолвии проехали они наверх травянистым вересковым

лугом и спешились возле шатра конунга. Все было для всех приготовлено, а

о Мерри позаботились особо: для него разбили палатку возле огромного

шатра. Там он и сидел один-одинешенек, и мимо него проходили люди – на

совет к конунгу. Темнело все больше, западные вершины высились в

звездных венцах, и непроглядная тьма застилала восток. Уже почти исчезли

из виду каменные зубья, но за ними из ночной мглы проступала черная

громада Двиморберга.

– Что еще за Стезя Мертвецов? – тихо разговаривал Мерри сам с

собой. – Какая такая Стезя? Да, а вот я-то один остался не при деле из всего

нашего Отряда. Всех судьба разбросала: Гэндальф с Пином отправились

воевать на востоке, Сэм и Фродо – в Мордор, а Бродяжник, Леголас и

Гимли уехали Стезей Мертвецов. Наверно, скоро выпадет и мой черед.

Знать бы хоть, о чем они там совещаются, что надумал конунг. А то я ведь

теперь с ним повязан – куда он, туда и я.

Невеселые мысли шли ему на ум, а вдобавок он еще вдруг ужасно

проголодался и решил выйти поглядеть, неужто же он один здесь такой

голодный. Но в это время грянула труба, и его, оруженосца конунга,

вызвали прислуживать государю за столом.

* * *

В глубине шатра, за узорчатыми занавесями, были разостланы шкуры,

и за низеньким столом сидели Теоден, Эомер и Эовин, а с ними Дунгир, правитель Укрывища. Мерри занял свое место позади конунга, но вскоре

тот, очнувшись от глубокой задумчивости, с улыбкой обернулся к нему.

– Иди сюда, сударь мой Мериадок! – сказал он. – Негоже тебе стоять.

Покуда мы пребываем в моих владениях, ты будешь сидеть возле меня и

тешить мне сердце своими рассказами.

Хоббита усадили на скамью по левую руку от конунга, но до рассказов

дело не дошло. Трапеза была молчаливая, слова роняли скупо; наконец

Мерри собрался с духом и все-таки задал вопрос, вертевшийся у него на

языке.

– Уже дважды, государь, слышал я о Стезе Мертвецов, – сказал он. –

Что это за Стезя? И куда отправился этой Стезею Бродяж… то есть

Арагорн?

Конунг лишь вздохнул, и тщетно Мерри ждал ответа; потом Эомер

сказал:

– Куда он отправился, нам, увы, неведомо. А Стезя Мертвецов… ты

сам нынче ехал по ней. Нет, не ищи в моих словах зловещего смысла!

Просто дорога наверх, с которой мы свернули, ведет через Димхолт к

Запретным Вратам. А что за ними – никто не знает.

– Да, этого не знает никто, – подтвердил Теоден. – Лишь древние,

полузабытые преданья хранят об этом неясную память. В нашем роду, в

роду Эорла, отцы искони рассказывали их сыновьям, и если правдивы

старинные были, то за Вратами под Двиморбергом лежит тайный путь в

горные недра. Но к Вратам и подступиться никто не смеет с тех пор, как

вошел в них Бальдор, сын Брего. Брего устроил празднество в честь

воздвиженья Медусельда, и Бальдор, осушив лишний рог вина, сгоряча

поклялся проникнуть в тайну Горы Призраков. Навеки пропал он с глаз

людских, и остался без наследника высокий престол в златоверхом дворце.

Говорят в народе, что покойники Темных Веков крепко стерегут от

живых проход к своим сокровенным чертогам, а бывает, они выходят

наружу и призрачными тенями спускаются вниз по дороге. Тогда жители