Укрывища в страхе запирают двери и завешивают окна. Но мертвецы

появляются редко – лишь в тревожные и кровавые времена.

– Из Укрывища доносят, – тихо промолвила Эовин, – что недавно, в

безлунную ночь, на гору взъехало большое войско в диковинных доспехах.

Откуда оно взялось, никто не знает: воины промчались меж каменных вех к

Двиморбергу, словно их там заждались.

– Да Арагорн-то зачем туда поехал? – не унимался Мерри. – Неужели

совсем уж неизвестно?

– Разве что тебе, его другу, от него самого известно что-нибудь, о чем

не ведаем мы, – отозвался Эомер. – А если нет – никто из живых тебе

ответа не даст.

– Вовсе не таким запомнила я его, когда впервые увидела во дворце, –

сказала Эовин. – Он постарел и посуровел. И был точно одержимый:

казалось, ему слышен замогильный зов.

– Может статься, и был слышен, – сказал Теоден, – сердце мое чует, что мы с ним больше не свидимся. И все же ему, прирожденному

властителю, должно быть, уготован высокий жребий. Утешься, дочь, – я

вижу, ты горько скорбишь о нашем госте, – утешься, ибо рассказывают, что,

когда эорлинги явились с севера и поднялись к истокам Снеговой, примечая

места для будущих крепостей, Брего и сын его Бальдор проехали за

Укрывище сквозь Димхолт и достигли черных Врат. Возле них сидел

древний-древний старец, высокий и царственный, безмолвный и

недвижный – точь-в-точь обветшалый истукан. Так и рассудили Брего с

Бальдором и хотели было проехать мимо, но вдруг раздался голос будто из-

под земли – старец, к их изумленью, молвил на всеобщем языке: Путь

закрыт.

Они остановились, взглянули на старца и увидели, что он еще жив, но

к ним он взора не обратил. Путь закрыт, повторил голос. Он проложен

теми, кто давно уже мертв, и мертвецы устерегут его, покуда не

исполнятся сроки. Путь закрыт.

А когда исполнятся сроки? – спросил Бальдор, но ответа не дождался:

старец замертво рухнул ничком. И с тех пор мы больше ничего не

проведали о призрачных стражах горных недр. Однако же, может статься, ныне сроки исполнились, и Арагорну путь откроется.

– Как узнать, не входя во Врата, откроется путь или нет? – сказал

Эомер. – А я туда не пошел бы, даже если б стоял один против всех полчищ

Мордора и больше некуда было податься. Что за напасть, какая

одержимость одолела витязя из витязей в нынешний роковой час! Неужели

мало кругом нечисти, что надо искать ее под землей? Война вот-вот грянет,

а он…

Эомер смолк: снаружи послышался шум, кто-то выкликнул имя

Теодена и стража его расспрашивала.

* * *

Вскоре начальник стражи отвел завесу шатра.

– Государь, – сказал он, – из Гондора прибыл посланец. Просит

немедля допустить его к тебе.

– Пусть войдет! – велел Теоден.

Вошел высокий ратник, и Мерри едва не вскрикнул: на миг ему

почудилось, будто перед ними вживе предстал Боромир. Приглядевшись,

он увидел, что это, конечно же, незнакомец, но и вправду очень похожий на

Боромира – рослый, статный, сероглазый. На нем был темно-зеленый плащ

конника поверх мелкосетчатой кольчуги, с венца шлема мерцала

серебряная звездочка. В руке он держал черноперую стрелу с зазубренным

и обагренным стальным наконечником.

Став на одно колено, он протянул стрелу конунгу.

– Привет тебе, властитель Мустангрима, исконный наш друг и верный

соратник! – молвил он. – Я, Хиргон, посланец Денэтора, вручаю тебе это

знамение войны. Великая беда грозит Гондору. Никогда прежде

мустангримцы не отказывали нам в подмоге, но на сей раз Денэтор просит

вас собрать все ваши силы и явиться как можно скорее – иначе Гондор

падет!

– Багряная Стрела! – проговорил Теоден, принимая ее дрогнувшей

рукой; весть была хоть и заведомая, но оттого не менее грозная. – На моем

веку Багряной Стрелы в Ристанию ни разу не присылали! Неужто на нас

вся надежда? А как мыслит Денэтор – велики ли наши силы и скоро ли мы

сможем явиться?

– Про то тебе лучше знать, государь, – сказал Хиргон. – Но наверно, на

днях Гондор будет окружен, и коли не хватит у тебя сил прорвать мощную

осаду, то государь Денэтор велел сказать тебе, что лучше бы ристанийскому

воинству стоять на стенах, чем лечь под стенами!

– Разве не знает он, что нам привычнее биться верхом в поле, и еще –

что народ наш рассеян по горам, долам и равнинам и наших конников

мигом не соберешь? Верно ли, Хиргон, что повелитель Минас-Тирита знает