всегда больше, чем говорит? Ибо мы, как видишь, уже в сборе, весть твоя

не застала нас врасплох. У нас побывал Гэндальф Серый, и мы

изготовились ехать на восток, на великую битву.

– Ведает обо всем этом властодержец Денэтор или нет – мне знать не

дано, – отвечал Хиргон. – Мой государь не шлет вам повелений, он просит

вас во имя старой дружбы и во исполнение давних клятв, ради

собственного спасения свершить все, что в ваших силах. Нам доносят, что

многие восточные цари привели свои рати под начало Мордора. От

северных краев до равнины Дагорлада разгорается пожар войны. С юга

идут хородримцы, все наше побережье настороже, и невелика будет нам

подмога оттуда. Поспешите же! Ведь у стен Минас-Тирита решится общая

судьба, и если там мы врага не сдержим, то черный потоп захлестнет

цветущие равнины Ристании и даже здесь, в горах, никто не укроется.

– Мрачные известия, – сказал Теоден, – хотя новостями их не

назовешь. Впрочем, скажи Денэтору, что, если бы Ристании и не грозила

опасность, мы все равно пришли бы к нему на подмогу. Но битвы с

предателем Саруманом были кровопролитны, а ведь надо еще позаботиться

о северных и восточных границах – сам же говоришь, что война

надвигается отовсюду. У Черного Властелина достанет войска и Минас-

Тирит обложить, и обрушиться на нас с севера, перейти Андуин за

Каменными Гигантами.

Чересчур осмотрительны мы все же не будем. И не промедлим. Наутро

назначен смотр, после него сразу выступаем. Будь все иначе, я отправил бы

наперехват врагу десять тысяч конных копьеносцев. Боюсь, придется

послать меньше – нельзя же оставить крепости вовсе без охраны. Но шесть

тысяч с лишком поедут за мной – скажи Денэтору, что нынче войско

поведет в Гондор сам конунг, и будь что будет. Надо лишь, чтобы дальняя

дорога не обессилила людей и коней, поэтому с завтрашнего утра минет не

меньше недели, прежде чем вы услышите с севера боевой клич сынов

Эорла.

– Неделя! – воскликнул Хиргон. – Что ж, тебе виднее. Однако через

семь дней вы, похоже, прискачете к разрушенным стенам – ну, хотя бы

помешаете оркам и чернолицым пировать в Белой Крепости.

– На худой конец хоть пировать помешаем, – сказал Теоден. – Но

будет: я приехал с поля брани, одолев долгий путь, и изрядно утомился.

Оставайся в лагере на ночь. Утром увидишь ристанийское ополчение, и

зрелище это тебя взбодрит, а отдых укрепит твои силы. Утро вечера

мудренее: за ночь думы проясняются.

С этими словами конунг встал; за ним поднялись остальные.

– Ступайте отдыхать, – сказал он, – покойной вам ночи. И тебя, сударь

мой Мериадок, на сегодня отпускаю. Зато поутру, чуть свет, будь готов

явиться ко мне.

– Явлюсь по первому зову, – сказал Мерри, – и, если надо будет, готов

ехать с тобою даже Стезей Мертвецов.

– Остерегайся зловещих слов! – покачал головой конунг. – Быть может,

не одна дорога заслуживает этого имени. Но я тебя с собою в дорогу не

звал. Доброй ночи!

– Нет уж, не останусь я здесь дожидаться их возвращения! – твердил

себе Мерри. – Ни за что не останусь, ни за что! – И, повторяя это на разные

лады, он наконец заснул в своей палатке.

Разбудил его дружинник, тряся за плечо.

– Проснись, проснись, господин хольбитла! – звал он, и Мерри вдруг

очнулся от глубокого сна и сел на постели. «Темно-то еще как», – подумал

он. И спросил:

– Что случилось?

– Конунг ждет тебя.

– Да ведь еще солнце не взошло, – удивился Мерри.

– Нет, господин хольбитла, не взошло и сегодня не взойдет. Такая

наползла темь, будто солнце и вовсе погасло. Но встанет ли солнце, нет ли,

а время идет своим ходом. Поторопись!

Наспех одевшись, Мерри выглянул из палатки. В потемках, в мутно-

бурой мгле, все виделось черным и серым, нигде ни единой тени; царило

мертвящее затишье. Сплошная хмарь затянула небеса, лишь далеко на

западе чуть брезжило из-под низкого рваного края тучи, как бы сквозь

крюковатые пальцы. Тяжко нависал слепой и темный небосвод, и меркли

последние дальние отсветы.

Потом Мерри заметил, что кругом стоят серолицые люди, угрюмо или

испуганно поглядывая вверх и вполголоса переговариваясь. Он сильно

приуныл и пробрался к шатру конунга. Хиргон был уже там, рядом с ним

стоял другой гонец, одетый так же и похожий на него, только пониже и

плечистее. Когда Мерри вошел, он говорил конунгу: