Разнесся, нарастая, новый пронзительный вопль, и он отпрянул от

стены, задыхаясь, как затравленный зверек. Но потом далеко внизу

прерывисто, едва слышно запела труба, и звук ее стих на высокой

протяжной ноте.

– Фарамир! Это Фарамир! Это его сигнал! – воскликнул Берегонд. –

Вот смельчак! Но как же он доскачет до ворот, если эти летучие гады

умеют не только пугать? Смотри ты, скачут, уже не так и далеко! Эх, лошади шарахнулись! Сбросили седоков… те поднялись… бегут! Нет, один

еще в седле, возвращается к своим. Наверняка это он, Фарамир, – ему и

люди, и кони покорны. Ах ты, гнусная тварь, налетела, кидается! Да на

подмогу же, на подмогу! Чего они там? Фарамир!

Берегонд одним прыжком исчез во мраке. А Пин устыдился: что ж он

тут корчится от страха, когда Берегонд без оглядки поспешил выручать

вождя? Он снова заглянул в бойницу – и увидел, как вспыхнула на севере

серебряно-белая звездочка, вспыхнула и покатилась на сумрачные поля. Да

нет, не покатилась, она мчалась быстрее стрелы, разгораясь все ярче и

нагоняя четверых воинов, бегущих к Вратам. Пину почудилось, будто ее

бледный свет разгоняет вязкие тени, все ближе была она, и загудело в

крепостных стенах эхо могучего возгласа.

– Гэндальф! – отозвался Пин. – Гэндальф! Когда уж надеяться не на

что, он тут как тут! Вперед! Вперед, Белый Всадник! Гэндальф,

Гэндальф! – кричал он во всю мочь, невесть зачем и кому, как зритель на

скачках.

Но и кружащие черные тени заметили нового всадника, и одна из них

ринулась к нему, а всадник, видимо, поднял руку – и полыхнула белая

молния. Назгул с исступленным воем метнулся прочь; за ним свернули

четыре остальных – и витками умчались на восток, скрывшись в нависшей

туче; и Пеленнорские пажити, казалось, чуть-чуть посветлели.

Пин следил, как верховой и Белый Всадник съехались и ожидали

пеших. Подоспели ратники из города, и вскоре толпу не стало видно со

стены – наверно, зашли во Врата. Пин рассудил, что они немедля

поднимутся в Башню, к наместнику, и скорее побежал встречать их у входа

в цитадель. Там уже собралось много народу – из тех, кто наблюдал со стен

погоню и нечаянное спасение.

Ждать пришлось недолго: с ближних улиц послышался многоголосый

приветственный гул, возглашали имена Фарамира и Митрандира. Пин

увидел факелы и двух всадников, продвигавшихся в окруженье толпы: один

был в белом, но потускнел, сияние его угасло или сокрылось; второй, темный, ехал опустив голову. Они спешились, препоручив конюхам

Светозара и другого коня, и подошли к часовому у ворот: Гэндальф

твердым шагом, серая хламида за плечами, с грозным отсветом в глазах; спутник его, в зеленом, медленно и немного пошатываясь, как смертельно

усталый или раненый. Пин протеснился вперед, когда они подходили к

фонарю под аркой, и, увидев бледное лицо Фарамира, затаил дыхание.

Видно было, что он перенес смертный ужас и муку – перенес, преодолел и

остался самим собой. Он задержался перемолвиться словом с часовым,

спокойный и властный, а Пин глядел на него и думал, как он похож на

своего брата Боромира, который Пину сразу же, еще в Раздоле, очень

понравился и величавой осанкой, и ласковым обращением. Но Фарамир

совсем иначе тронул его сердце – такого чувства он еще не испытывал. В

нем было высокое благородство, напоминавшее Арагорна, ну, может, менее

высокое, зато ближе и понятнее: властитель иного склада, других времен, он все же наследовал и древнюю мудрость, и древнюю скорбь. Недаром так

любовно говорил о нем Берегонд. За таким хоть в огонь – и пойдут, и Пин

пошел бы за ним даже в гибельную тень черных крыл.

– Фарамир! – звонко выкрикнул он. – Фарамир! – И Фарамир,

расслышав странный голосок средь общих кликов, обернулся, увидел его и

замер от изумления.

– Откуда ты взялся? – проговорил он. – Невысоклик, в наряде

башенного стража! Откуда?..

На это ответил, шагнув к ним, Гэндальф.

– Со своей родины, из невысоклицкого края, – сказал он. – А привез

его я. Пошли, пошли: дел впереди много, речей тоже, а ты еле живой. Он

пойдет с нами. Да ему и надо с нами – совсем я забыл, и он, видно, тоже:

хорош гусь, давно уж должен бы стоять возле своего повелителя. Идем, Пин, не отставай!

* * *

И они пришли в отдаленный дворцовый покой. Там близ жаровни с