тусклых северных окон на южные, с южных – на восточные, словно его

черные горящие глаза проницали завесы обступившей тьмы. Но чаще всего

смотрел он все же на север, а иногда и прислушивался, точно до ушей его

силою некой древней ворожбы мог донестись топот копыт с далеких

равнин.

– Фарамир вернулся? – спросил он.

– Нет, – отвечал Гэндальф. – Но когда я его покинул, он был еще цел и

невредим. Он остался с тыловым отрядом – прикрывать отступление через

Пеленнор, только вряд ли они продержатся. Грозный у них противник – тот

самый, кого я опасался.

– Неужели… неужели явился сам Черный Властелин? – в ужасе

вскрикнул Пин, забыв о дворцовых приличиях.

– Нет, господин Перегрин, пока еще не явился! – с горьким смехом

ответил ему Денэтор. – Он явится торжествовать надо мною, когда все

будет кончено. А до поры до времени шлет воевать других. Так, сударь мой

невысоклик, делают все великие владыки, не обделенные мудростью.

Иначе зачем бы сидел я здесь на башне, наблюдал, размышлял, выжидал и

жертвовал сыновьями? Мечом я владеть не разучился.

Он встал и распахнул свое длинное темное облачение, и под ним, к

изумлению Пина, оказалась кольчуга и длинный двуручный меч в черно-

серебряных ножнах.

– Уж много лет я даже и сплю в доспехе, – молвил он, – чтоб не давать

поблажки старческому телу.

– Словом, для начала владыка Барад-Дура послал на тебя самого

могучего из подвластных ему царственных мертвецов, и тот уже завладел

твоей дальней крепью, – сказал Гэндальф. – Тысячу лет назад он был

государем Ангмара – чародей, кольценосец, главарь назгулов, Сауроново

черное жало ужаса и отчаяния.

– Что ж, Митрандир, вот тебе и достойный противник, – сказал

Денэтор. – А я и без тебя давно знаю, кто возглавляет воинство Черной

Твердыни. Ты затем и вернулся, чтоб мне об этом сказать? Или просто

сбежал с поля боя, потому что сражаться с ним тебе не по силам?

Пин вздрогнул, испугавшись, что Гэндальф разгневается, но испуг его

был напрасен.

– Может быть, и не по силам, – тихо проговорил Гэндальф. – Мы еще

силами не мерились. Если верно древнее прорицанье, ему суждено сгинуть

не от руки мужа, но судьба его сокрыта от мудрецов. Да и сам этот

Повелитель Ужасов, к слову сказать, еще не явился. В полном согласии с

мудростью, о которой ты говорил, он гонит перед собой полчища

обезумевших рабов.

Нет, я всего лишь охранял раненых, которых еще можно исцелить и

вернуть в строй; Раммас-Экор повсюду взрывают и таранят, и скоро

моргульское войско хлынет лавиной. С тем я и вернулся, чтобы сказать

тебе: вот-вот битва переметнется на Пажити. Надо собрать на вылазку

верховых ратников, на них вся наша надежда, потому что вражеской

конницы мало: еще не подошла.

– У нас ее тоже мало. Вот бы подоспели сейчас ристанийцы! – сказал

Денэтор.

– Прежде сюда пожалуют гости иного разбора, – сказал Гэндальф. –

Беглецы с Каир-Андроса уже бьются там, у крепи. Остров захвачен. Второе

войско вышло из Черных Врат и надвинулось с северо-запада.

– Видно, недаром винят тебя, Митрандир, в пристрастье к дурным

вестям, – заметил Денэтор. – Но мне ты новостей не принес: я все это знаю

со вчерашнего вечера. И о вылазке я уже подумал. Спустимся вниз.

Время шло, и вскоре со стен стало видно отступление передовых

дружин. Сперва появились разрозненные кучки измученных, израненных

людей; иные брели спотыкаясь, иные бежали сломя голову. На востоке все

вспыхивали огоньки и точно ползли по равнине. Загорались дома и амбары.

Потом потянулись огненные ручьи, извиваясь в сумраке и сливаясь на

широкой дороге от городских ворот к Осгилиату.

– Идут, – переговаривались люди. – Заставу взяли. Лезут сквозь

проломы крепи! Похоже, с факелами. А где же наши?

Надвигался вечер, потемки густели, и даже самые зоркие воины

ничего не видели с крепостных стен: только множились пожары и длинные

огненные ручьи текли все быстрее. Наконец за милю от города показалась

толпа, а может, отряд: не бежали, а шли, сохраняя подобие строя. Со стен

глядели затаив дыхание.

– Наверняка Фарамир, – говорили они. – Ему и люди, и кони покорны.

Дойдут, вот увидите.

Дойти оставалось не более четверти мили. Вслед за пешим отрядом из

сумрака вынырнули конники тылового прикрытия – их уцелело десятка

два. Они развернулись и снова ринулись навстречу огненным струям. И