разгоняя черную мглу, и полчища Мордора дрогнули, объятые ужасом;

орки бросались врассыпную и гибли на копьях и под копытами

разъяренных коней. А воины Ристании в один голос запели; они пели, разя

врага в упоении битвы, и песнь их, страшная и прекрасная, ласкала слух

осажденных.

Глава VI

Битва на Пеленнорской равнине

Но не оркскому вожаку, не разбойному атаману поручено было

ниспровергнуть Гондор. Тьма разредилась прежде срока, назначенного

Властелином, – судьба в этот раз обманула, и мир вышел из повиновенья.

Победа была упущена, выскользнула из-под рук. Но руки не утратили силы,

и по-прежнему страшен и могуч был предводитель осады – король,

кольценосец, главарь назгулов: велика была его власть. Он отступил от

ворот и исчез.

Конунг Ристании Теоден выехал на дорогу между рекой и Вратами и

обернулся к городу, который был за милю от него. Он осадил скакуна, ища

взором недобитых врагов; его окружила дружина, и Дернхельм был в их

числе. По правую руку, ближе к стенам, Эльфхельмовы конники ломали

осадные машины, рубили, кололи и загоняли орков в огненные рвы.

Северную половину Пеленнора почти всю отбили, там горели палатки,

орки метались и бежали к реке, точно зверье от охотников, а ристанийцы

рубили их направо и налево. Однако же осадное войско стояло густо, как

прежде, и заслоняло ворота. И там врагов была тьма-тьмущая, и с юга

подходили все новые и новые полчища. Хородримцы занимали дорогу,

всадники их съезжались под стягом вождя. А вождь поглядел вперед и

увидел в рассветном сиянии хоругвь конунга, увидел, что конунг с малой

дружиной далеко оторвался от своих. Темнокожий исполин взъярился,

издал боевой клич – и над лавиной всадников, понесшихся к зеленой

хоругви с Белым Конем, развернулось алое знамя с черным змием, и

холодным блеском заиграли обнаженные ятаганы.

Но Теоден не замешкался: он молвил слово Белогриву и

мустангримцы с места в карьер помчались навстречу врагам. Сшиблись на

всем скаку; и, хотя северян было гораздо меньше, сердца их пламенели

неистовой отвагой и без промаха разили длинные копья. Точно клин

лесного пожара, врезались они в гущу врагов, и Теоден, сын Тенгела, пронзив копьем вождя южан, выхватил меч, перерубил древко знамени и

рассек до седла знаменосца. Бессильно поникло полотнище с черным

змием, а уцелевшие хородримцы бросились бежать без оглядки.

Но увы! Когда конунг торжествовал победу, его золотой шит померк,

затмились утренние небеса и сумрачно стало вокруг. Лошади ржали и

метались, сбрасывая седоков, а те, стеная, приникали к земле.

– Ко мне! Ко мне! – крикнул Теоден. – Не страшитесь злой тьмы,

эорлинги!

Но Белогрив в ужасе вздыбился, высоко вскинув копыта, протяжно

заржал и рухнул на бок, сраженный черным дротиком. Рухнул – и придавил

конунга.

Тяжкой тучею сверху надвинулась тень. О диво! Это была крылатая

тварь: птица не птица – чересчур велика и голая, с огромными когтистыми

перепончатыми крыльями; гнилой смрад испускала она. Исчадье

сгинувшего мира; ее предки давным-давно пережили свое время,

угнездившись где-нибудь на льдистых подлунных высях неведомых гор, и

там плодились их гнусные последыши, на радость новым лиходеям.

Черный Владыка отыскал эту тварь, щедро выкармливал ее падалью,

покуда она не стала больше самой огромной птицы, и отдал ее своему

прислужнику. Все ниже и ниже спускалась она и наконец, сложив

перепончатые крылья и хрипло каркая, опустилась на мертвого Белогрива,

вонзила в него когти и вытянула длинную голую шею.

Могуч и страшен был ее седок в черной мантии и стальной короне; из

пустоты над его плечами мертвенно светился взор главаря назгулов. Еще

прежде, чем рассеялась тьма, он призвал свое крылатое чудище и теперь

вернулся на поле брани, обращая надежду в отчаяние и победу в погибель.

Он взмахнул черною булавой.

Однако не все покинули поверженного Теодена. Кругом лежали

мертвые витязи-гридни; других далеко умчали испуганные кони. Но один

остался: юный Дернхельм, чья преданность превозмогла страх. Он стоял и

плакал, ибо любил государя, как отца. Мерри удержался на коне во время

атаки и был цел и невредим, хотя, когда налетел призрак, Вихроног