водорезов. А дальше вы знаете: в солнечный полдень мы примчались с

попутным ветром и развернули боевое знамя. Великий это был день в

незабвенный час, что бы ни случилось после.

– Что ни случится после, подвиги не тускнеют, – сказал Леголас. –

Поход Стезей Мертвецов – это был подвиг, и он не потеряет величья, даже

если Гондор опустеет и обезлюдеет.

– Увы, похоже на то, – сказал Гимли. – Очень угрюмые лица у

Гэндальфа и Арагорна. Вот бы узнать, о чем они там в шатре совещаются!

Я, как и Мерри, не чаю конца проклятой войне. Но как бы то ни было, я

готов сражаться и дальше ради чести гномов Одинокой Горы.

– А я – за эльфов Дремучего Леса, – сказал Леголас, – и ради любви к

Государю Белого Древа.

Друзья замолчали и долго еще сидели на высокой стене, раздумывая

каждый о своем; между тем вожди совещались.

Расставшись с Леголасом и Гимли, князь Имраиль немедля послал за

Эомером; они спустились по улицам притихшего Града и вышли на

равнину, где Арагорн разбил шатер невдалеке от места гибели конунга

Теодена. И Арагорн, и Гэндальф, и сыновья Элронда их уже дожидались.

– Государи мои, – сказал Гэндальф, – вот что сказал перед смертью

наместник Гондора: «Может быть, и одержите вы победу у стен Минас-

Тирита, но удар, занесенный над вами, не отразить». Он говорил это в

отчаянии, и все же слова его правдивы.

Зрячие Камни не лгут, и заставить их лгать не под силу даже

властелину Барад-Дура. Он может, пересилив противника, отвести ему

глаза или придать увиденному ложный смысл. Однако, разумеется же,

Денэтор взаправду и воочию видел несчетные полчища Мордора, растущие

день ото дня.

У нас едва хватило сил отбиться от первого нашествия. Скоро будет

новое, куда пострашнее. На победу надежды нет, в этом Денэтор прав. Все

равно – оставаться ли здесь и выдерживать, истекая кровью, осаду за

осадой или погибнуть в неравной битве за Рекой. Можно лишь выбирать из

двух зол меньшее; и, конечно, благоразумнее запереться в своих крепостях

и хоть ненадолго, но отсрочить всеобщую гибель.

– Стало быть, ты советуешь укрыться в Минас-Тирите, Дол-Амроте,

Дунхерге и сидеть там, как дети в песочных замках во время прилива? –

спросил Имраиль.

– Такой совет недорого стоит, – отвечал Гэндальф. – Разве мало

отсиживались вы при Денэторе? Нет! Я сказал, что благоразумнее, но я вас

не призываю к благоразумию. Я сказал, что на победу надежды нет, однако

мы можем и победить – только не оружием. Дело решит Кольцо Всевластья

– залог незыблемости Барад-Дура и великое упованье Саурона.

Вы, государи мои, знаете о Кольце достаточно, чтобы понять то, что я

говорю. От него зависит и наша судьба, и судьба Саурона. Если он им вновь

завладеет, то тщетна ваша доблесть: победа его будет молниеносной и

сокрушительной, такой сокрушительной, что он безраздельно воцарится в

этом мире – должно быть, до конца времен. Если же Кольцо будет

уничтожено, то Саурон сгинет – и сгинет столь бесследно, что до конца

времен, должно быть, не восстанет. Ибо он утратит всю силу, которой

владел изначально, и разрушится все, что было создано его властью, а он

пребудет во тьме кромешной безобразным исчадием мрака, будет грызть

самого себя от бессилия воплотиться. И великое зло исчезнет из мира.

Неминуемо явится в мир иное зло, может статься, еще большее: ведь

Саурон всего лишь прислужник, предуготовитель. Но это уж не наша

забота: мы не призваны улучшать мир и в ответе лишь за то время, в

которое нам довелось жить, – нам должно выпалывать зловредные сорняки

и оставить потомкам чистые пахотные поля. Оставить им в наследство

хорошую погоду мы не можем.

Саурон знает, что ему грозит, и знает, что его потерянное сокровище

нашлось. Он только не знает, где оно, – будем надеяться, что не знает.

Поэтому его и гложут сомнения. Ведь иным из нас под силу совладать с

Кольцом. Это он тоже знает. Я верно понял, Арагорн, что ты показался ему

в Ортханкском палантире?

– Да, перед самым выездом из Горнбурга, – подтвердил Арагорн. – Я

рассудил, что время приспело, что затем и попал этот Камень ко мне в руки.

Тогда было десять дней, как Хранитель пошел на восток от Рэроса, и Око

Саурона – так я подумал – надо бы отвлечь за пределы Мордора. А то его в