морду горящим факелом. Злоба душила его, пена выступила на губах, и в

горле клокотало от сдавленного бешенства. Но он видел перед собой

суровые лица и беспощадные глаза врагов, и страх пересилил ярость. Он

издал громкий возглас, повернулся, вскочил на свое чудище – и мордорское

посольство побежало вслед за ним к Кирит-Горгору. На бегу они трубили в

рога, должно быть подавая условный сигнал. И не успели они добежать до

ворот, как Саурон захлопнул мышеловку.

Прогрохотали барабаны, взметнулись языки пламени. Огромные

створы Черных Ворот широко распахнулись, и воинство Мордора хлынуло

неудержимым железным потоком.

Гэндальф и все остальные вспрыгнули на коней и поскакали к своим

под злорадный хохот и вопли. Поднимая облака пыли, выдвинулись

полчища вастаков, дотоле скрытые позади дальней башни, за сумрачным

отрогом Эред-Литуи. По обе стороны Мораннона спускались с гор

бесчисленные орки. Вскоре серые холмы стали островками в бушующем

море: врагов было в десятки раз больше, чем ратников Запада. Саурон

схватил приманку стальными челюстями.

Арагорн распорядился как можно быстрее. Над холмом, где были они

с Гэндальфом, реяло дивное, гордое знамя с Белым Древом в кольце звезд.

На другом холме развевались рядом знамена Ристании и Дол-Амрота,

Белый Конь и Серебряный Лебедь. Каждый холм живой стеной окружали

воины, и ряды их ощетинились жалами копий и клинками мечей. Впереди

всех, готовясь принять на себя первый удар и самый жестокий натиск, стояли слева сыновья Элронда с дунаданцами, а справа князь Имраиль,

могучие витязи Дол-Амрота и дружина стражей Белой Башни.

Дул ветер, гремели трубы, и свистали стрелы, но солнце, светившее с

юга, застилали смрадные дымы, и оно померкло в тумане, стало дальним и

мутно-багровым, словно клонилось к закату, возвещая конец света. Из

дымной мглы вынырнули назгулы; смертный ужас вселяли их леденящие

вопли, и последний проблеск надежды угас.

Пин едва не завыл от горя, услышав, как Гэндальф обрек Фродо на

вечную пытку; теперь, он немного опомнился и стоял возле Берегонда в

первых рядах, вместе с витязями Имраиля. Жизнь ему опостылела, и он

хотел, чтобы его убили поскорее.

– Жалко, Мерри со мною нет, – услышал он свой собственный голос и,

глядя на приближавшихся врагов, торопился додумать: «Ну-ну, выходит,

бедняга Денэтор был не так уж неправ. Мы могли бы умереть вместе с

Мерри, раз все равно умирать. А вот приходится врозь; желаю ему легкой

смерти. Что ж, а теперь надо не осрамиться».

Он обнажил меч и поглядел на сплетение красных и золотых узоров:

нуменорские руны проступили на клинке огненной вязью. «На этот случай

его и выковали, – подумал он. – Эх, нельзя было рубануть этого гада

Глашатая, тогда бы мы с Мерри примерно сравнялись. Ну ладно, рубану

кого-нибудь из этих черных скотов. Жаль, не видать мне больше ясного

солнца и зеленой травы!»

В это самое время на них обрушился первый натиск. Орки завязли в

слякотной ложбине перед холмами, остановились и выпустили тучу стрел.

А сквозь их толпу, давя упавших, шагали, рыча, как звери, горные тролли

из Горгорота: высокие, выше людей, и кряжистые, в плотной чешуйчатой

броне – или, может, это шкура у них такая? – с круглыми черными щитами,

с громадными молотами в узловатых лапищах. Лужи и слякоть были им

нипочем, с ревом ворвались они в ряды гондорцев, круша шлемы и черепа,

дробя щиты, обламывая руки – тяжко и мерно, точно ковали податливое

железо. Страшный удар свалил с ног Берегонда, и огромный тролль-вожак

нагнулся к нему, протянув когтистую лапу: эти свирепые твари выгрызали

горло у повергнутых наземь.

Пин ударил его мечом снизу: древний узорный клинок пронзил чешую

и глубоко впился в брюхо тролля. Хлынула черная, густая кровь. Тролль

пошатнулся и всей тяжестью рухнул на Пина, придавив его, точно скала.

Захлебываясь зловонной жижей, теряя сознание от нестерпимой боли, Пин

успел напоследок подумать: «Ну вот, все и кончилось довольно-таки

плоховато», и мысль эта, как ни странно, была веселая: конец, значит, страхам, терзаньям и горестям. В предсмертном затмении послышались

ему голоса, как будто из другого, забытого мира:

– Орлы! Орлы летят!

На краю беспамятства подумалось: «Бильбо! Ах да, это из той,

давнишней сказки. А моей сказке конец. Прощайте!»

И глухая тьма поглотила его.