башне; никакой орк не принял бы это жалобное пение полуживого хоббита

за звонкую песнь эльфийского воина. Он тихонько напевал детские песенки

Хоббитании, стихи господина Бильбо – напевал все, что приходило в

голову и напоминало родные края. Внезапно сил у него прибавилось, голос

окреп, и сами собой сочинились слова, как простенький мотив:

Там солнце льет свои лучи

На вешние сады,

Цветут луга, журчат ручьи,

В лесах поют дрозды.

А может, льется звездный свет,

И я бы увидал,

Как тихо светится в листве

Жемчужная звезда.

А здесь темно, и ни души,

В углах таится смерть.

Но выше сумрачных вершин

Сияющая твердь.

Лучится ласковая синь,

Блистает звездный свод —

Ведь он прочнее всех твердынь,

И темнота пройдет.

– Но выше сумрачных вершин, – затянул он снова – и замолк. Ему

словно бы отозвался чей-то слабый голос. Да нет, показалось: ничего не

слыхать. А потом стало слыхать, только не голос, а шаги. Тихо отворилась

дверь в верхнем коридоре, заскрипели петли. Сэм съежился, затаив

дыхание. Дверь хлопнула, и злобный голос орка прогнусил:

– Ну ты, гаденыш, там, наверху! Только пискни еще, я тебе так пискну!

Понял?

Ответа не было.

– То-то, – буркнул Снага. – А все-таки слазаю посмотрю, чего это ты

распищался.

Снова скрипнули петли, и Сэм, выглядывая из-за косяка, увидел в

дверях полосу света и фигуру орка: он, кажется, нес лестницу. Сэма

осенило: каморка-то не иначе как над коридором, а вход в нее через люк.

Снага приставил лестницу, взлез к потолку и загремел засовом. И снова

послышался мерзостный, гнусавый голос:

– Тихо лежать, пока цел! А цел ты пробудешь недолго – тебе что,

невтерпеж? Хлебало заткнуть! Вот получи на память!

Свистнув, хлестнула плеть. Сэм затрясся от ярости и в три прыжка

взлетел на лестницу, по-кошачьи бесшумно. Люк был посредине большой

круглой комнаты. На цепях свисал красный светильник, чернело высокое и

узкое западное окно. У стены под окном кто-то лежал, возле него черной

тенью раскорячился орк. Он снова занес плетку, но ударить не успел.

Сэм с криком подскочил к нему, орк быстро обернулся, и яростно

сверкнувший Терн отсек ему правую руку. Взвыв от боли и страха, он

озверело бросился на Сэма, увернулся от меча, сшиб его с ног и упал сам.

Послышался вопль и глухой удар. Мгновенно поднявшись и отпрыгнув,

Сэм понял, что орк запнулся о лестницу и свалился вниз головой в люк.

Сэм тут же забыл о нем, подбежав к фигурке, скорчившейся на полу. Это

был Фродо.

* * *

Он лежал нагишом – как видно, без чувств – на куче грязного тряпья,

рукой заслоняя голову; бок был исполосован плетью.

– Фродо! Господин Фродо, хозяин мой дорогой! – кричал Сэм,

заливаясь слезами. – Это я, это Сэм!

Он прижал его голову к своей груди. Фродо открыл глаза.

– Опять я сплю? – проговорил он. – Что ж, спасибо за такой сон.

– Нет, хозяин, это вовсе не сон, – сказал Сэм. – Это наяву. Это я вас

нашел.

– Да не может быть, – сказал Фродо, хватая его за плечи. – Только что

здесь был орк с плетью, и он превратился в Сэма! Значит, я и тогда не спал,

когда слышал пение снизу и стал подпевать? Это ты пел?

– Кто ж, как не я, сударь. Я уж совсем, можно сказать, отчаялся. Ищу,

ищу, а вы не находитесь.

– Вот я и нашелся, Сэм, дорогой ты мой Сэм, – сказал Фродо и снова,

закрыв глаза, откинул голову на ласковые руки Сэма, как ребенок, чьи

ночные страхи прогнали любимый голос и касание.

Так бы сидеть да радоваться, но Сэм понимал, что радоваться рано.

Найти-то он хозяина нашел, а теперь надо было его спасать. Он поцеловал

Фродо в лоб.

– Просыпайтесь, просыпайтесь, господин Фродо! – позвал он,

стараясь, чтобы голос его звучал повеселей – как в Торбе, когда он

раздвигал занавеси летним утром.

Фродо вздохнул и сел.

– А где это мы? Как я здесь оказался? – спросил он.

– Все расскажу, только сперва давайте окажемся подальше отсюда, –

сказал Сэм. – Короче говоря, мы с вами на самом верху той башни, что

видели, когда вышли из Логова, перед тем, как вас сцапали орки. А давно

ли это было – не знаю. День да ночь – сутки прочь, не больше.

– Только-то? – сказал Фродо. – По мне, так целая неделя прошла. Да,

да, потом расскажешь, если будет случай. Меня сшибло с ног, верно? И я

точно провалился в темноту, мне чудились всякие ужасы, а когда очнулся –