– Только времени-то нет разыскивать, – вздохнул Сэм.

– Ладно, ладно, дела наши даже лучше, чем ты думаешь! – сказал

Фродо. – Пока ты ходил на добычу, я тоже кое-что промыслил: свою

котомку среди тряпья. Они ее, конечно, распотрошили, да путлибы им,

видать, были еще противней, чем Горлуму. Побросали их, потоптали, но я

собрал все до крохи, и порядком набралось – думаю, почти столько же, сколько у тебя. Вот только Фарамирову снедь они забрали и флягу изрезали

в клочья.

– Такие, значит, пироги, – сказал Сэм. – С голоду пока что не помрем.

Без воды, правда, худо нам придется. Но пошли, пошли, сударь, а то нам и

целое озеро будет без надобности!

– Нет уж, Сэм, пока ты не перекусишь, я с места не двинусь, – сказал

Фродо. – Возьми-ка вот хлебец и допей глоток из своей фляги! Худо нам

придется так и так, и нечего беречь глоток на завтра. Может, и завтра-то

никакого не будет.

Наконец они спустились, задраив люк, и Сэм положил лестницу в

коридоре подле скрюченного трупа орка. В малой башне было темно, а

крышу все еще озаряли отсветы зарева над Ородруином, хоть оно и

потускнело. Они подобрали щиты полегче и ступили на главную лестницу.

Гулко отдавались их шаги. Круглая комната, где они встретились,

теперь казалась чуть не домом родным, а здесь даже обернуться было

страшно. Может, и не осталось никого в живых во всей башне на Кирит-

Унголе, но тишина стояла зловещая до ужаса.

Подошли к дверям во двор, и перед ними встала невидимым и

плотным заслоном черная злоба Соглядатаев – безмолвных чудищ по

сторонам багровеющих ворот. Побрели через двор между мертвыми

телами, идти было все труднее. Неподалеку от арки остановились,

пошатываясь, оцепененные тяжкой болью.

Фродо бессильно повалился на камни.

– Дальше не могу, Сэм, – выговорил он коснеющим языком. – Кажется,

вот-вот умру. Не знаю, что это на меня накатило.

– Дело понятное, сударь. Главное – крепитесь! Тут ворота малость

заколдованные. Но я сюда через них прошел, и я не я буду, если не выйду. Я

на них управу знаю. Ну-ка!

Он вынул звездинку Галадриэли, и в честь его мужества, в награду

немудрящей хоббитской верности светильник ослепительно вспыхнул в

заскорузлой руке Сэма, словно молнией осияв сумрачный двор, и сияние не

угасало.

– Гилтониэль, о Элберет! – выкликнул Сэм: ему вдруг вспомнилась

Хоббитания и песня эльфов, от которой шарахнулся в лес Черный Всадник.

– Аийя эленион анкалима![5] – воскликнул позади него Фродо.

И чары вдруг распались, точно лопнувшая цепь; Фродо и Сэм,

спотыкаясь, стремглав пробежали в ворота, мимо Соглядатаев, злобно

сверкнувших мертвыми глазами. Раздался треск: замковый камень арки

грянулся оземь, чуть не придавив беглецов, и, рассыпаясь, обрушилась

стена над воротами. Хоббиты уцелели чудом. Ударил колокол, и дико

взвыли Соглядатаи. Эхом отозвались темные небеса: оттуда коршуном

устремилась вниз крылатая тень и жуткий вопль ее, казалось, разрывал

тучи.

Глава II

В сумрачном краю

Сэм едва успел спрятать на груди светильник.

– Бежим, сударь! – крикнул он. – Нет, не туда! Там под стеной обрыв.

За мной бегите!

И они побежали прямо по дороге. Шагов через пятьдесят их скрыл

спасительный выступ; кое-как отдышались, прижимаясь спиной к утесу. От

разрушенной арки доносились сверлящие вопли назгула, и скалы

вздрагивали.

Ужас погнал их дальше, за поворотом снова надо было перебежать на

виду. Мельком увидели они черную тень над стеною – и юркнули в ущелье,

на крутой спуск к Моргульской дороге. Вскоре очутились на перекрестке –

никого нигде, но, конечно, вот-вот примчатся со всех сторон на яростный

зов назгула.

– Плохо наше дело, Сэм, – сказал Фродо. – Были б мы орки, бежали бы

к башне, а мы куда? Сразу нас сцапают. Нельзя по дороге.

– Нельзя-то нельзя, да куда деваться? – сказал Сэм. – Мы же летать не

умеем.

Сбоку, над черною котловиной, громоздились утесистые восточные

склоны Эфель-Дуата. За перекрестком дорога опять ныряла и выводила на

висячий мост над пропастью, к ущельям и кручам Моргвея. Фродо и Сэм

опрометью кинулись по мосту; уже далеко позади, на уступе, высилась

башня Кирит-Унгола, поблескивавшая каменной чешуей. Внезапно вновь

ударил колокол и загремел, не смолкая. Затрубили рога. Из-за моста

донеслись ответные крики. Меркнущие отсветы Огненной горы в