– Пей на здоровье, только нам и вдвоем места хватит.

– Да я не про то, – сказал Сэм. – Просто ежели от этой водички сразу

ноги протянешь, так уж давайте испробуем на мне.

– Ах, ты вот о чем. Нет, Сэм, пробовать будем вдвоем – вдруг да обоим

повезет. Глотнем для начала самую капельку – а ну как она ледяная, моргульская!

Вода была вовсе не ледяная, но прохладная, с неприятным привкусом

– маслянистая и горьковатая. То есть это бы дома им так показалось, а

здесь они этой водой нахвалиться не могли и пили без опаски.

Напились вволю, и Сэм наполнил флягу. Фродо полегчало; они

прошли несколько миль, и тропа стала шире, а справа появилось грубое

подобие стены. Должно быть, где-то неподалеку был лагерь орков.

– Сворачиваем, Сэм, – сказал Фродо. – На восток надо сворачивать. –

Он вздохнул и окинул взглядом сумрачные гребни за котловиной. – Авось

хватит у меня сил туда перебраться, а там забьемся в какую-нибудь

ложбинку и отдохнем.

На четвереньках спустились по осыпи к руслу – и набрели, как ни

странно, на темные лужи: видно, ручеек был не один. И еще не все

омертвело у западных склонов Моргвея. Убогие, искореженные и хваткие

растения упорно цеплялись за жизнь. В ущельях как бы тайком росли

кривобокие карликовые деревца, жесткие серые пучки травы выбивались

из-под камней, чахлый мох облеплял валуны, и повсюду стелился,

извивался, торчал дикий терновник-чемыш, щетинясь длинными и

острыми, порой крюковатыми колючками. Шуршали и шелестели жухлые

прошлогодние листья; полуоткрытые почки изъедены были червями.

Жужжали и жалили мухи – рыжие, серые и черные с красными

пятнышками, точно орки; над зарослями толклись тучи голодного комарья.

– Оркские доспехи тут не помогут, – сказал Сэм, отмахиваясь обеими

руками. – Мне бы оркскую шкуру!

Фродо совсем выбился из сил. Они карабкались вверх узким

уступчатым ущельем, и до гребня было еще очень далеко.

– Я отдохну, Сэм, и попробую уснуть, – сказал Фродо. Он поглядел

вокруг, но среди голых скал и зверьку было бы негде укрыться. Наконец

они пристроились под терновым кустом, каким-то чудом выросшим на

обрыве.

Путлибы они решили поберечь про черный день и съели половину

Фарамировой снеди из котомки Сэма: сушеные яблоки и кусочек солонины.

Отпили из фляги по глотку-другому воды. Вообще-то они напились в

котловине, но воздух в Мордоре был точно прогорклый, и все время

пересыхало во рту. Сэм подумал о воде – и сразу приуныл: ведь с Моргвея

надо было спускаться на выжженную равнину Горгорота.

– Давайте-ка спите, сударь, – сказал он. – Вон опять темнеет, на этот

раз вроде по вечернему случаю.

Фродо уснул прежде, чем он успел договорить. Не поддаваясь

усталости, Сэм взял руку Фродо и сидел молча до глубокой темноты.

Потом, чтобы не заснуть, выполз из-под тернового укрытия и прислушался.

Похрустывало, потрескивало, поскрипывало, но ни голосов, ни шагов.

Ночное небо на западе за Эфель-Дуатом еще светилось. В разрыве туч над

черным пиком засияла звезда. Глядя на нее из прокаженной страны, Сэм

залюбовался ее красотой – и словно очнулся. Чистым, ясным лучом

озарило его душу, и он подумал, что владычеству мрака раньше или позже

придет конец, что светлый и прекрасный мир не подвластен злу. В башне

он пел об этом скорее от безнадежности, потому что печалился о себе. А

теперь он вдруг стал спокоен и за свою судьбу, и даже за судьбу хозяина.

Он заполз обратно под колючий полог, улегся рядом с Фродо и, забыв

всякий страх, крепко и безмятежно уснул.

Проснулись они рука в руке. Сэм отоспался неплохо; Фродо тяжело

вздыхал. В его тревожных снах бушевало пламя, и пробудился он с той же

тревогой. Но все же отдых его освежил; надо было тащить свою ношу

дальше. Время было, похоже, дневное, а сколько проспали, столько

проспали; перекусили, глотнули воды и, карабкаясь вверх по ущелью,

добрались до осыпей и обвалов, где уже ничего не росло и мрачно

возвышались впереди голые, гладкие каменные зубья.

Наконец одолели и эти отвесные кручи, последнюю сотню футов

ползли над пропастью, цепляясь за каждый выступ. Отыскали расселину

между черными утесами – и очутились на краю внутренней ограды

Мордора. Под обрывом тысячи в полторы футов простиралась, теряясь во