поглаживая ее. Он вздохнул.

– А что, неплохая была сказка, сударь? – сказал он. – Эх, послушать бы

ее! Скажут как-нибудь так: внимайте Повести о девятипалом Фродо и о

Кольце Всевластья! – и все притихнут, вроде как мы, когда слушали в

Раздоле Повесть об одноруком Берене и Волшебном Сильмарилле. Да, вот

бы послушать! К тому же не мы первые, не мы последние, дальше ведь

тоже что-нибудь да будет.

Так он говорил наперекор предсмертному страху, а глаза его

устремлялись к северу, туда, где ветер далеко-далеко прояснял небо,

ураганными порывами разгоняя тяжкие тучи.

И зорким орлиным оком увидел их обогнавший ветер Гваигир, кружа

над Ородруином и гордо одолевая смертоносные вихри, увидел две

крохотные фигурки, стоявшие на холмике рука об руку; а вокруг, трясясь, разверзалась земля и разливалось огненное море. И в тот самый миг, как он

их увидел и устремился к ним, они упали: то ли стало совсем невмочь, то

ли задушил чад, то ли, наконец отчаявшись, они скрыли глаза от смерти.

Они лежали рядом; и ринулись вниз Гваигир Ветробой и брат его

Быстрокрыл, а за ними смелый Менельдор. И в смутном забытьи, ни живы

ни мертвы, странники были исторгнуты из темени и огня.

Сэм очнулся в мягкой постели; над ним покачивались разлапистые

ветви бука, и сквозь юную листву пробивался зелено-золотой солнечный

свет. Веяло душистой свежестью.

Запах-то этот он вмиг распознал: запах был итилийский. «Батюшки! –

подумал он. – Вот уж заспался-то!» Он перенесся в тот день, когда разводил

костерок под солнечным пригорком, а все остальное забылось. Он

потянулся и глубоко вздохнул.

– Чего только не приснится! – пробормотал он. – Надо же, спасибо

хоть проснулся!

Он сел в постели и увидел, что рядом с ним лежит Фродо – лежит и

спит, закинув руку за голову, а другую – правую – положив на покрывало. И

среднего пальца на правой руке не было.

Нахлынула память, и Сэм вскрикнул:

– Да нет, какой там сон! Где ж это мы очутились?

И тихо промолвил голос над ним:

– Вы теперь в Итилии, под охраною Государя, и Государь ожидает вас.

И перед ним возник Гэндальф в белом облачении; белоснежную его

бороду освещало переливчатое солнце.

– Ну, сударь мой Сэммиум, как твои дела? – сказал он.

А Сэм откинулся на спину, разинул рот и покамест, от радости и

удивления, не знал, что и ответить. Потом наконец выговорил:

– Гэндальф! А я-то думал, тебя давным-давно в живых нет! Хотя и

меня тоже вроде бы в живых быть не должно. Всех ужасов, что ли, будто и

не было? Да что вообще случилось?

– Рассеялась Тень, нависавшая над миром, – сказал Гэндальф и

засмеялся, и смех его был как музыка, точно ручей зазвенел по иссохшей

земле, и Сэм долго-долго слышал этот живительный смех. Он услышал в

нем радость, нескончаемую и звонкую, звонче знакомых радостей. И

расплакался. Слезы его пролились, словно весенний дождь, после которого

ярче сияет солнце; он засмеялся и, смеясь, вскочил с постели.

– Как мои дела? – воскликнул он. – Да я уж и не знаю, как мои, а

вообще-то, вообще… – он раскинул руки, – ну, как бывает весна после

зимы, как теплое солнце зовет листья из почек, как вдруг затрубили все

трубы и заиграли все арфы! – Он запнулся и взглянул на хозяина. – А

господин Фродо – он что? Руку ему испортили – это надо же! Ну ладно, хоть прочее все цело. Вот уж кому туго пришлось!

– Прочее все цело, Сэм, – сказал Фродо, смеясь и усаживаясь в

постели. – Соня ты, Сэм, и я, глядя на тебя, уснул, даром что проснулся

спозаранку. А теперь уж чуть не полдень.

– Полдень? – повторил Сэм, задумавшись. – Какого дня полдень?

– Нынче полдень четырнадцатого дня новой эры, – сказал Гэндальф, –

или, если угодно, восьмого апреля по хоббитанскому счислению. А в

Гондоре с двадцать пятого марта новая эра – со дня, когда сгинул Саурон, а

вас спасли из огня и доставили к Государю. Он вас вылечил и теперь

ожидает вас. С ним будете нынче трапезовать. Одевайтесь, я вас к нему

поведу.

– К нему? – сказал Сэм. – А что это за Государь?

– Великий князь гондорский и властитель всех западных земель, –

отвечал Гэндальф. – Он возвратился и принимает под державу свою все

древнее царство. Скоро поедет короноваться, только вас дожидается.

– Надевать-то нам что? – спросил Сэм, глядя на кучу старого рваного

тряпья – их бывшие одежды, лежавшие у изножия постелей.