– Наденете, что было на вас, когда вы шли в Мордор, – отвечал

Гэндальф. – Храниться как святыня будет, Фродо, даже твое оркское

отрепье. Здесь, в западных странах, а стало быть, и во всем Средиземье, оно станет краше шелков и атласов, почетней любого убранства. Но мы

потом подыщем вам другую одежду.

Он простер к ним руки, и заблистал тихий свет.

– Как, неужели? – воскликнул Фродо. – Это у тебя…

– Да, здесь оба ваших сокровища. Сэм их сберег, и они были найдены.

Дары владычицы Галадриэли: твой светильник, Фродо, и твоя шкатулка,

Сэм. Радуйтесь – вот они.

Хоббиты неспешно умылись и оделись, слегка подзакусили – и не

отставали от Гэндальфа. Из буковой рощи вышли они на продолговатый,

залитый солнцем луг, окаймленный стройными темнолиственными

деревьями в алых цветах. Откуда-то сзади слышался рокот водопада, а

впереди между цветущих берегов бежал светлый поток, скрывавшийся в

роще за дальней окраиной луга, где деревья, стеснившись, потом

расступились и образовали аллею, и снова мерцала вдали бегущая вода.

А за рощей они так и замерли, увидев строй витязей в сверкающих

кольчугах и рослых черно-серебряных стражей; и все они склонились

перед ними. Один из стражей затрубил в длинную трубу, а они шли и шли

светлой просекой возле звенящего потока. И вышли на зеленый простор; вдали серебрилась в легкой дымке широкая река и виден был длинный

лесистый остров, у берегов которого стояли бесчисленные корабли. А поле

обступило войско, блистая ровными рядами. Когда хоббиты приблизились,

сверкнули обнаженные мечи, грянули о щиты копья, запели рога и

фанфары, и воскликнули люди многотысячным голосом:

Да здравствуют невысоклики! Хвала им превыше хвал!

Куйо и Перийан аннан! Аглар-ни перианнат!

Восхвалим же их великой хвалой – Фродо и Сэммиума!

Даур а Бергаэль, Конин эн Аннун! Эглерио!

Честь им и хвала!

Эглерио!

А лайта те, лайта те! Андаве лаитувальмет!

Честь и хвала!

Кормаколиндор, а лайта тариэнна!

Восхвалим же их, восхвалим Хранителей Кольца!

Фродо и Сэм закраснелись, глаза их сияли изумленьем; выйдя на поле,

они увидели, что посредине гудящего войска были воздвигнуты, дерн на

дерне, три высоких трона. За троном направо реяло бело-зеленое знамя, и

на нем скачущий конь; налево, на голубом знамени, плыл кораблем в

дальнее море серебряный лебедь; а над самым высоким троном на

огромном плещущем черном знамени сияло белое цветущее древо,

осененное короной с семью блистающими звездами. На троне сидел

витязь, облаченный в броню, и громадный меч лежал у него на коленях, а

голова его была не покрыта. Они подошли, и он встал; и они узнали его, хоть он и изменился: лицо у него было горделивое и радостное,

царственное лицо повелителя, и был он по-прежнему темноволосый и

сероглазый.

Фродо кинулся ему навстречу, и Сэм ненамного отстал.

– Ну, дела! – крикнул он. – Бродяжник, он самый, не будь я хоббит!

– Да, он самый, – отвечал Арагорн. – Далекая, видишь, оказалась

дорога от Пригорья, где я тебе не понравился! Да, трудновато нам всем

пришлось, но тебе-то, пожалуй, труднее всех.

И затем, к изумлению и великому смущению Сэма, он преклонил

перед ним колено, а потом взял их за руки – Фродо за правую, Сэма за

левую – и повел к трону; посадил, обернулся к воинству и вождям и

промолвил громче громкого:

– Воздайте им великую хвалу!

А когда отзвучал, разнесся и смолк восторженный клик, Сэм был

поражен пуще прежнего и счастлив, как никогда, ибо выступил вперед

гондорский песнопевец и, преклонив колена, испросил позволенья пропеть

новую, небывалую песнь. Но прежде сказал он:

– Внимайте! Внимайте, доблестные витязи, вожди и воины, князи и

правители; вы, воители Гондора, и вы, конники Ристании; вы, сыны

Элронда, и северные дунаданцы; вы, эльф и гном, и вы, великодушные

уроженцы Хоббитании, и весь свободный народ Запада – внимайте и

слушайте. Ибо я спою вам о девятипалом Фродо и о Кольце Всевластья.

Не веря своим ушам, Сэм звонко и радостно рассмеялся, вскочил и

воскликнул:

– О чудеса из чудес и слава небывалая! Да я и мечтать не смел, чтобы

такое сбылось!

И все воины тоже смеялись и плакали; над смехом их и плачем

вознесся чистый, ясный голос песнопевца – звончатый, серебряный,