он, оказывается, обо всем знал. Наконец он замолк и долго смотрел на

Гэндальфа.

– Ну, ну, – сказал он, – говорил же я, что ты из магов маг. Славно ты

потрудился – и под конец одолел Врага. Теперь-то куда едешь? И сюда с

чем заглянул?

– Заглянул посмотреть, что ты поделываешь, друг мой, – сказал

Гэндальф, – и еще затем, чтобы вас поблагодарить. Без вас бы нам не

справиться.

– Кгум, ну что же, оно, пожалуй, верно, – подтвердил Древень, – онты,

и то сказать, лицом в грязь не ударили. Насчет этого, кгум, древоубийцы, который торчал здесь в башне, – само собой. Тут ведь еще набежали, числа

им не было, бурарум, эти, как их, подлоглазые-косорукие-кривоногие-

жесткосердные-озверелые-непотребные-кровожадные,

моримайте-

синкахонда, кгум, ну, вы народ торопливый, а их длинное имя выросло за

долгие годы мучений, какие мы претерпели от этих, по-вашему, просто

мерзостных орков; так вот, пришли они из-за Реки, и с севера, и отовсюду

вокруг Лаурелиндоренана, туда-то они не могли, слава Вышним,

пробраться.

И он поклонился Владыке и Владычице Лориэна.

– Вот, значит, они, гнусь такая, очень удивились, что мы здесь, они про

нас даже и не слышали, хотя про нас и всякий хороший народ тоже не

слышал. А эти нас едва ли запомнят, живых-то немного осталось, а какие

остались, те потонули в Реке – большей частью. Но вам-то повезло, потому

что, не будь нас здесь, степной царь-конунг недалеко бы уехал, а уехал бы –

возвращаться было бы некуда.

– Что другое, а это мы знаем, – сказал Арагорн, – и никогда не забудем

этого ни в Минас-Тирите, ни в Эдорасе.

– Ну, никогда — это слово длинное даже для меня, – отозвался

Древень. – Ты хочешь сказать – до тех пор, покуда пребудут ваши царства,

но жизнь онтов куда дольше.

– Начинается новая жизнь, – сказал Гэндальф, – теперь и такое может

случиться, что царства людские переживут тебя, друг мой Фангорн. Ты мне

лучше вот что скажи: помнишь, о чем я тебя просил? Саруман-то что?

Ортханк ему не надоел? Вряд ли ему нравится глядеть из окон, что ты тут

устраиваешь.

Древень хитро посмотрел на Гэндальфа; очень уж хитро, как

показалось Мерри.

– Ага! – сказал он. – Я как раз и думаю – может, ты спросишь. Не

надоел ли ему Ортханк? Еще как надоел, но не столько Ортханк, сколько

мой голос. Кгуумм! Уж я его усовещивал – может, и длинно, если судить

по-вашему.

– Как же он терпел? Ты, что ли, сам заходил в Ортханк? – спросил

Гэндальф.

– Я-то? Кгу-ум, нет уж, я в Ортханк не заходил, – отозвался Древень. –

Это он подходил к окну и слушал, откуда же ему еще было набраться

новостей, хотя новости ему очень не нравились. Он их слушал в оба уха, и

уж я позаботился, чтобы он все услышал. И прибавил к новостям много

такого, что ему полезно послушать. Он чуть не на стену лез. Торопыга, что

говорить. Оттого и сгинул.

– Я вот замечаю, друг мой Фангорн, что ты говоришь как бы невзначай

в прошедшем времени: «слушал, лез, сгинул». Это как? Он что, умер?

– Да вроде бы пока что не умер, – сказал Древень. – Только вот нет его.

Ну да, уже семь дней, как нет. Я его выпустил. От него мало что осталось,

когда он уходил, а уж от этого его гаденыша – едва одна тень. Ты мне вот

что, ты не говори мне, Гэндальф, что я, мол, обещался его стеречь. Обещал-

то я обещал, но с тех пор мало ли что случилось. Он у меня до поры и

сидел, чтобы чего не натворил. Ты-то лучше меня знаешь, что я пуще всего

не люблю держать всякую живность взаперти, а нет надобности – так и не

надо. Пускай себе змея ползает, коли в клыках у нее нет яду!

– Да, это ты, пожалуй, прав, – сказал Гэндальф, – только у этой змеи,

боюсь, яд остался. Голос у него ядовитый, и ты, Древень, какой ни на есть

мудрый, а поддался на его уговоры, он ведь знает, как тебе польстить.

Ладно уж, нет его, с тем и пошел он к лешему. Только вот башня-то

Ортханка все-таки принадлежит князю. Ну разве что она ему покамест не

понадобится.

– Это мы посмотрим, – сказал Арагорн, – пусть он-ты и дальше здесь

распоряжаются, лишь бы глядели за Ортханком: сюда никто не войдет?

– Заперта башня, – сказал Древень. – Я велел Саруману ее запереть и

отдать мне ключи. Они у Скоростеня.

Скоростень склонился, точно дерево под ветром, и вручил Арагорну

два черных узорчатых ключа на стальном кольце.