– Еще раз тебе спасибо, – сказал Арагорн, – и до свидания. Лес твой

пусть растет мирно и пышно. А когда зарастет равнина, хватит тебе места к

западу от гор, где ты, бывало, бродил.

Древень опечалился.

– Леса-то вырастут, – сказал он. – Вырастут, разрастутся. А онты – нет.

Где у нас малыши?

– Зато ищи теперь за своими пределами, – сказал Арагорн. – Ведь края

на востоке открыты, теперь тебе никто не мешает.

Но Древень грустно покачал головой.

– Далеконько туда идти, в незнакомые края, – сказал он. – И уж очень

там много людей развелось! Заговорился я, правда, простите! Может, вы

отдохнете, побудете у нас? Через Фангорн можно поехать – путь-то короче.

И он поглядел на Келеборна и Галадриэль.

Но, кроме Леголаса, все торопились домой – на юг или на запад.

– Ладно, Гимли, пошли! – сказал Леголас. – С позволенья самого

Фангорна я таки навещу все здешние низины и погляжу на деревья, каких

нигде больше нет в Средиземье. И ты, Гимли, никуда не денешься, уговор

дороже денег: сперва напрямик через Фангорн в Лихолесье, а там и до вас

рукой подать.

Гимли согласился, хотя, похоже, без всякой радости.

– Ну, вот и конец нашему содружеству Хранителей! – сказал

Арагорн. – И все же надеюсь, что вы не замедлите вернуться в наши края –

и вернетесь с великой подмогой.

– Вернемся, ежели нас отпустят, – сказал Гимли. – Прощайте, стало

быть, милые мои хоббиты! Сделайте одолжение, возвращайтесь домой

целы и невредимы, а то что же мне из-за вас беспокоиться! Будет вам

весточка, будьте уверены, да еще, глядишь, и увидимся; боюсь только, не

все соберемся.

Древень попрощался со всеми поочередно и трижды поклонился

Келеборну и Галадриэли – неторопливо поклонился и очень уважительно.

– Давно уж, давненько мы не виделись, стволы и камни не упомнят. Да

уж, – сказал он, – а ванимар, ванималион ностари! Оно вроде бы и грустно, что только под конец привелось свидеться. Да, весь мир нынче меняется: вода не та, земля другая да и воздух какой-то не такой. Ну ладно, повидались все-таки напоследок, а больше-то, наверно, и не увидимся.

– Пожалуй что и так, о Старейший, – отозвался Келеборн.

Но Галадриэль сказала:

– Нет, в теперешнем Средиземье мы не увидимся, пока не всплывут из

морской пучины затонувшие земли Белерианда. А тогда, может статься, и

встретим новую весну в ивняках Тасаринена. До нескорого свидания!

Мерри и Пин прощались со старым онтом последними, и он

повеселел, глядя на них.

– Ну что, резвые мои малыши, – пророкотал он, – а не испить ли нам с

вами водицы на дорожку?

– Мы с удовольствием, – в один голос сказали они, и Древень повел их

в древесную сень, где стояла большая каменная корчага; он с краями

наполнил три кубка, и хоббиты не спеша пили; пил и онт, не сводя с них

огромных таинственных глаз.

– Вот, пожалуй, с вас и хватит, – лукаво заметил он. – Ишь ведь как

выросли с прошлого-то раза!

Они рассмеялись и осушили кубки.

– Ладно, пока прощайте, – сказал Древень. – И если дойдет до вас

какая молва про онтиц – пришлите мне весточку.

Он помахал всем своей ручищей и скрылся среди деревьев.

* * *

Теперь они поехали быстрее, направляясь к Вратам Ристании, и

распрощались с Арагорном близ того места, где Пин сунул нос в

ортханкский палантир. Хоббиты приуныли: сколько довелось им пройти с

Арагорном, из скольких бед он их выручил!

– Эх, нам бы теперь палантир, чтоб видеться и разговаривать с

далекими друзьями! – вздохнул Пин.

– Для этого годится только один, – сказал Арагорн. – В Зрячем камне

Минас-Тирита ты ничего не углядишь, а что увидишь – не поймешь.

Ортханкский же палантир нужен Государю, чтобы озирать свои владения и

не терять из виду своих подданных. Ты, кстати, не забывай, Перегрин Крол,

что ты – гондорский витязь. Даю тебе бессрочный отпуск, но в любой день

могу снова призвать тебя в строй. И помните, дорогие мои друзья-хоббиты,

что северные земли тоже мне подвластны и что раньше или позже я туда

наведаюсь.

Затем Арагорн простился с Келеборном и Галадриэлью; и Владычица

сказала ему.

– Эльфийский Берилл, мрак рассеялся, и все надежды твои сбылись.

Живи же счастливо!

– Прощай, родич! – сказал Келеборн. – Да не постигнет тебя моя

судьба, да пребудет царство твое в целости и сохранности!

Час был вечерний, и когда они, отъехав с милю, обернулись, то

увидели Государя Элессара и его витязей в лучах закатного солнца: