Генералиссимуса вы обязаны немедля и без малейшего сопротивления

проследовать под нашим конвоем в Приречье, где будете сданы с рук на

руки охранцам. Когда Генералиссимус вынесет приговор по вашему делу,

тогда и вам, может быть, дадут слово. И если вы не хотите провести

остаток жизни в Исправнорах, то мой вам совет – прикусите языки.

Фродо с друзьями так и покатились со смеху, а ширрифы растерянно

переглядывались.

– Ну что ты чепуху мелешь! – сказал Фродо. – Я поеду куда мне надо и

когда захочу. Надо мне пока что в Торбу-на-Круче, а если вы за мной

увяжетесь – это уж ваше дело.

– Ладно, господин Торбинс, – сказал предводитель, поднимая

шлагбаум. – Вы только не забывайте, что я вас арестовал.

– Не забуду, – пообещал Фродо. – Никогда не забуду. Но простить –

может быть, и прощу. А пока вот что: ночевать я буду здесь, и сделайте

милость, проводите нас к «Плавучему бревну».

– Никак невозможно, господин Торбинс. Трактир навсегда закрыт. Не

угодно ли переночевать в ширрифском участке, он на другом конце села.

– Почему бы и нет, – сказал Фродо. – Ведите, мы поедем за вами.

Сэм оглядывал ширрифов и наконец высмотрел знакомого.

– Эй, Пит Норочкинс, иди-ка сюда! – позвал он. – У меня к тебе

разговор.

Ширриф Норочкинс опасливо обернулся на предводителя (тот глядел

волком, но смолчал), поотстал и пошел рядом со спешившимся Сэмом.

– Слушай ты, Питенец! – сказал Сэм. – Ты сам норгордский, голова на

плечах вроде есть, что же ты, рехнулся? Как можно, подумай хотя бы, арестовать господина Фродо? Да, кстати, а трактир почему закрыт?

– Трактиры все позакрывали, – отозвался Пит. – Генералиссимус пива

не пьет и другим не велит. Будто бы поэтому. Правда, пиво-то и сейчас

варят, но только для Больших Начальников. Еще он не любит, чтобы народ

шлялся туда-сюда; теперь, если кому куда нужно, он сперва идет в

ширрифский участок и объясняет зачем.

– Да как же тебе не стыдно таким паскудством заниматься? – укорил

его Сэм. – Ты ведь, помнится, и сам был не дурак хлебнуть пивка – в какой

трактир ни зайди, а ты уж там, при исполнении обязанностей, стойку

подпираешь.

– Я бы и сейчас подпирал, Сэм, да стоек нету. Чем ругать меня,

рассуди, а что я могу поделать? Ты же знаешь, я пошел в ширрифы семь лет

назад, когда обо всем таком и слуху не было. А я хотел расхаживать по

нашим краям, на людей посмотреть, новости узнавать, выведывать, где

пиво получше. Теперь-то – конечно…

– Ну так брось ширрифствовать, раз пошла такая трезвость, –

посоветовал Сэм.

– А это не положено, – вздохнул Пит.

– Еще разок-другой услышу «не положено» – и, честное слово,

рассержусь, – сказал Сэм.

– Вот и рассердился бы, – вполголоса проговорил Пит. – А кабы мы

все разом рассердились, так, может, и толк бы вышел. Да нет, Сэм, по

правде говоря, куда там: повсюду эти Большие Начальники, громилы

Генералиссимуса. Чуть кто из нас заартачится – его сразу волокут в

Исправноры. Первого взяли старину Пончика, Вила Тополапа, голову

нашего, а за ним уж и не сочтешь, тем более с конца сентября сажают

пачками. Теперь еще и бьют смертным боем.

– Как же вы с ними заодно? – сердито спросил Сэм. – Кто вас послал в

Лягушатники?

– Да нас-то никто не слал. Мы здесь безотлучно в ширрифском

участке, мы теперь Первый Восточно-удельский Отряд. Ширрифов

набрали уж сотен пять, а нужно еще вдвое – следить за исполнением

Предписаний. Вербуют все больше за шиворот, но есть и доброхоты. Вот

ведь даже у нас в Хоббитании нашлись любители совать нос в чужие дела и

растарабарывать на пустом месте. Хуже: кое-кто и вовсе стал подлазом, ищейкой Генералиссимуса и его Больших Начальников.

– Ага! Вот, значит, как он о нас проведал!

– Ну. Почты у нас теперь нет, а Срочная почтовая служба осталась:

бегуны на подставах. Один такой прибежал ночью из Белокурска с

«тайным донесением», а другой – у нас – отслушал и побежал дальше.

Днем получили мы распоряжение арестовать вас и доставить не сразу в

Исправноры, а сперва в Приречье. Верно, Генералиссимус хочет с вами

повидаться.

– Я бы на его месте не торопился повидаться с господином Фродо, –

сказал Сэм.

Ширрифский участок в Лягушатниках был еще гаже Предмостной

караульни. Этаж там был один, такие же щелястые окна; дом из