необожженного кирпича, сложен кое-как. Внутри – сыро и мерзко;

поужинали они за длинным дощатым столом, не чищенным много недель.

За таким столом только и есть такую еду, какую им дали. Но как-никак

ночлег. До Приречья оставалось восемнадцать миль, и тронулись они в

путь к десяти утра. Они бы и раньше выехали, да уж очень было приятно

позлить предводителя ширрифов, который топотал от нетерпения.

Западный ветер задул на север, стало холоднее, но тучи расступились.

Довольно смешная процессия покидала село; правда, селяне, которые

вышли поглядеть на возмутителей спокойствия, не знали, можно или

нельзя смеяться. Конвоировать их отрядили дюжину ширрифов; Мерри

велел им идти впереди, а четверо арестантов ехали следом. Пин, Сэм и

Мерри сидели вразвалочку, хохотали, галдели и распевали песни; ширрифы

вышагивали с важным и строгим видом. Фродо молчал, опечаленный и

задумчивый.

Возле последнего дома кряжистый старикан подстригал изгородь.

– Ого-го! – хохотнул он. – Это кто же кого арестовал?

К нему тут же метнулись два ширрифа.

– Эй ты, предводитель! – сказал Мерри. – Ну-ка, верни своих малых

обратно в строй, а то я помогу!

Повинуясь

окрику

предводителя,

хоббиты-ширрифы

угрюмо

поплелись назад.

– Ну а теперь ходу! – распорядился Мерри, и пони перешли на легкую

рысь, так что и конвою пришлось наддать. Выглянуло солнце, и, хотя по-

прежнему веял холодный ветер, разгоряченные ширрифы истекали потом.

Их, однако же, хватило лишь до Трехудельного Камня, на

четырнадцать миль с передышкой в полдень. Было три часа. Ширрифы

изголодались, ноги их не слушались, и бежать дальше совсем уж не было

смысла.

– Пожалуйста, идите своим шагом! – сказал Мерри. – А мы поедем.

– До свидания, Питенец! – крикнул Сэм. – Встретимся у «Зеленого

дракона», если ты дорогу туда не забыл. Возьми ноги в руки!

– Как себя ведете, арестованные! – укорил их предводитель

ширрифов. – Порядок нарушаете: ну, потом на меня не пеняйте.

– Погоди, еще не так нарушим, – пообещал Пин, – а на тебя, уж ладно,

не попеняем.

Они зарысили дальше, и солнце исчезало вдали за Светлым нагорьем,

когда перед их глазами открылось Приречье, раскинулась озерная гладь.

Фродо и Сэм застыли в горестном изумлении. Оба они были здешние, и, хотя навидались всякого, зрелище поругания родного края оказалось горше

всего на свете. Памятные, любимые дома как смело; кое-где чернели

пожарища. Старинные и уютные хоббитские жилища на северном берегу,

верно, остались без хозяев, и садики, спускавшиеся к самому озеру, густо

заросли сорняками. Между Озерным побережьем и Норгордской дорогой

громоздились уродливые новостройки. Прежде там была тополевая аллея –

не осталось ни деревца. А дальше, на пути к Торбе, торчала громадная

кирпичная труба, изрыгавшая клубы черного дыма.

Сэма бросило в дрожь.

– Господин Фродо, позвольте, я поеду вперед! – крикнул он. – Все

разведаю и узнаю, как там мой Жихарь.

– Не пори горячку, Сэм, – сказал Мерри. – Нас ведь хотели сдать в

Приречье с рук на руки шайке бандитов. Надо сперва здесь у кого-нибудь

толком разузнать, что почем.

Но узнавать было не у кого: Приречье встретило их запертыми

воротами и темными, незрячими окнами. Непривычно это было до жути,

но вскоре все разъяснилось. «Зеленый дракон» – последний дом на выезде

в Норгорд – стоял заброшенный, с выбитыми стеклами, и там их

поджидали

охранцы.

Шесть

здоровенных

малых,

косоглазых

и

желтолицых, привалились к стене трактира.

– Все как на подбор вроде того приятеля Бита Осинника в Пригорье, –

сказал Сэм.

– Я таких навидался в Изенгарде, – буркнул Мерри.

В руках охранцы держали дубинки, на поясе у каждого висел рог, но

больше вроде бы никакого оружия у них не было. Они словно бы нехотя

отошли от стены и преградили хоббитам дорогу.

– Это куда же вы намылились? – спросил самый дюжий и с виду

самый злобный из них. – Слезайте, приехали. Ширрифы-то ваши

драгоценные – где они?

– Поспешают не торопясь, – сказал Мерри. – Ножки у них устали. Мы

их здесь обещали подождать.

– Едрена вошь, а я что говорил? – обратился главарь к своим. –

Говорил же я Шаркичу: ну ее, мелюзгу, к ляду! Наши парни давно бы уже

их приволокли.