мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или

взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! – добавил он, обернувшись к

заговорщикам. – Ну, разбойники! – Он невольно фыркнул и развел

руками. – Что ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так

страшно, я бы, может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи.

Что уж скрывать: я до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.

– Сказано – сделано. Атаману Фродо и всей шайке его – ура! –

закричали хоббиты и заплясали вокруг Фродо. А Мерри с Пином пляску

оставили и начали песню: сочиненную, конечно, заранее, вроде той,

которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо:

Ур-р-ра! Споем, друзья, втроем,

Прощай, очаг и отчий дом!

Сквозь ветер злой, дожди и зной

Мы до Раздола добредем!

Туда, где эльфы с давних пор

Живут в тени туманных гор,

Мы побредем, покинув дом,

Лихим врагам наперекор!

А что потом – решим потом,

Когда в Раздоле отдохнем, —

Нелегок долг, и путь далек,

Но мы вернемся в отчий дом!

Близка рассветная пора!

Нам в путь пора! Нам в путь пора!

– Неплохо спето! – заметил Фродо. – Но уж ежели так, то дел у нас

хватает, и давайте примемся за них под крышей, ведь потом крыши-то не

будет.

– Крыша крышей, а песня песней, – сказал Пин. – Так ты что, и правда

думаешь в путь до рассвета?

– Пока не решил, – ответил Фродо. – Я боюсь Черных Всадников и

боюсь оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился.

Гаральд мне, опять же, задерживаться не советовал. Я бы только очень

хотел повидаться с Гэндальфом. Вот и Гаральд удивился, что Гэндальф

обещал, да не пришел. Вопрос один, вопрос другой. Первый: долго ли

Всадникам до Зайгорда? Второй: долго ли нам собираться? Путь – сами

знаете…

– На второй вопрос ответ готов, – сказал Мерри, – хоть через час. Я уж

все собрал. Шесть лошадок щиплют травку, мешки набиты; разве только

подбавить чего-нибудь для тепла и брюха?

– Да вы, я вижу, опытные заговорщики, – восхитился Фродо. – Но

может, все-таки денек подождем Гэндальфа?

– Мы-то подождем, только Всадники твои как бы не нагрянули, сам

гляди, – сказал Мерри. – Они бы, пожалуй, уже до нас добрались, да

застряли, наверно, у Северного Хода, там Городьба в три сажени до самой

реки. И сторожа по ночному времени никого не пустят, проси не проси.

Разве что прорвутся силой, но там, по-моему, вряд ли прорвешься. Там и

днем-то не очень пустят, тем более каких-то черных и подозрительных.

Пустить не пустят, но Забрендия – не крепость, сам понимаешь.

Фродо задумался.

– Вот как мы сделаем, – сказал он наконец. – Выходим завтра чуть

свет. Только не по дороге: это самое опасное. Вдруг нас обложили со всех

сторон – я же не знаю, сколько Всадников, может, два, а может, больше.

Нам бы надо уйти, как под землю нырнуть.

– Это же вам путь только через Вековечный Лес! – с ужасом

воскликнул Толстик. – Берегитесь, лучше куда угодно, чем туда.

Подумаешь, какие-то Черные Всадники!

– Вот ты и подумай на досуге, – посоветовал ему Мерри. – Страшно

это, конечно, а все же Фродо, наверно, прав. Там нас преследовать не будут

– повезет, так и всякая погоня нас потеряет.

– Это в Лесу-то Вековечном вам повезет? – взвизгнул Толстик. –

Покамест никому не везло. Погоня их потеряет, как же! Сами навек

потеряетесь! Туда никто не ходит.

– Ну как – никто?! – сказал Мерри. – Брендизайки ходят: не каждый

день, конечно, но когда понадобится. И своя тропка у нас там есть. Фродо

по ней ходил – давным-давно, правда. И я тоже ходил, несколько даже раз:

днем, когда деревья спят.

– Ваше дело, ваше дело! – замахал руками Фредегар. – По мне, так

страшнее Вековечного Леса ничего и на свете нет, а что о нем

рассказывают, лучше даже не слушать. Ну, я-то что, я же с вами не иду. И

теперь, честное слово, очень рад, что остаюсь: вот Гэндальф не сегодня

завтра объявится, я ему все про вас расскажу.

Толстик любил Фродо, но бросать Хоббитанию боялся: мало ли что

окажется где-то там. Он и за рекой-то был в первый раз. Впрочем,

заговорщики не собирались брать его с собой: по плану ему надлежало

стеречь дом и сбивать с толку любопытных – притворяться, что господин