Лучше поспрошаем каких ни на есть хоббитов – все привычнее!

– А чем тебе плох трактир? – отозвался Фродо. – И Том Бомбадил нам

сказал: сюда. Погоди, внутри небось поуютнее.

Трактир, если приглядеться, и снаружи обещал уют. Он стоял у самого

Тракта, два крыла его упирались в склон холма, так что окна второго этажа

были сзади вровень с землей. Широкие ворота вели во двор; вход в дом

был слева, над шестью широкими ступеньками. Дверь украшала гордая

вывеска:

ГАРЦУЮЩИЙ ПОНИ, СОДЕРЖИТ ЛАВР НАРКИСС

Многие окна первого этажа чуть светились из-за плотных штор.

Они оставили во дворе нерасседланных пони и поднялись по

ступенькам. Фродо вошел первым и чуть не натолкнулся на лысого,

краснолицего толстяка в белом переднике. Он мчался наперерез, из одной

двери в другую, с подносом, заставленным пенистыми пивными кружками.

– Можно у вас… – начал Фродо.

– Мигом, я мигом! – крикнул тот через плечо и канул в табачный дым

и гул голосов.

В самом деле, не успел Фродо опомниться, как он уже снова стоял

перед ним.

– Добрый вечер, маленький мой господин! – сказал он. – Что угодно?

– Четыре постели и стойла для пятерых пони. А вы – господин

Наркисс?

– Вот именно! – обрадовался толстяк. – А зовут Лавр. Лавр Наркисс к

вашим услугам! Из Хоббитании? – спросил он и вдруг шлепнул себя

ладонью по лбу, словно что-то припомнив. – Хоббиты! – воскликнул он. –

Ах да, ведь хоббиты! Имечко позвольте?

– Господин Крол, господин Брендизайк, – представил спутников

Фродо. – А это Сэм Скромби. Лично я – Накручинс.

– Ну что ты будешь делать! – вскрикнул Лавр Наркисс, щелкнув

пальцами. – Забыл – и все тут! Ничего, вспомню, успеется. Я тут прямо с

ног сбился: а про вас, значит, так. Дорогие гости из Хоббитании к нам

редко жалуют – устроим, как не устроить. Правда, сегодня все забито, местечка свободного нет, яблоку негде упасть. У ворот невпроворот, как

говорят у нас в Пригорье. Эй, Ноб! – заорал он. – Ах ты, телепень

шерстолапый! Ноб!

– Иду, хозяин! Здесь я! – Шустрый круглолицый хоббит выскочил из

какой-то двери; завидев сородичей, он так и разинул рот.

– А где Боб? – крикнул трактирщик. – Ах, не знаешь! Так найди! Ноги

в руки! Не мне за вами следить, у меня глаз на затылке нет! Скажи Бобу: во

дворе пять штук пони, пусть устраивает как знает!

Ноб ухмыльнулся, подмигнул и убежал.

– Да, так, значит, о чем я? – спохватился хозяин и хлопнул себя по

лбу. – Как говорится, память дырявая, а заштопать некогда. И вечерочек

еще тоже выдался: ни вздохнуть, ни охнуть. Голова кругом идет. Тут

прошлой ночью странная компания с юга подвалила. Неторным Путем.

Потом гномы – с востока, ясное дело, на запад. А теперь вы. Кабы вы не

хоббиты, так и делать бы нечего: нет мест, хоть режьте, а нет! Ну а раз уж

вы хоббиты, то я вам прямо скажу: есть для вас места! Еще когда трактир

строили, нарочно отвели в северном флигеле комнатку-другую – вдруг

хоббиты приедут! Там, конечно, пониже, чем тут; все как вы любите: окна

круглые, потолки низкие. Ужин вам – это само собой, еще бы, это сейчас.

Пойдемте!

Он провел их покатым коридором и распахнул дверь.

– Ай да комнатушка! – сказал он. – Как, подойдет? Ну, я побежал,

простите, слова сказать некогда. Две руки, две ноги – тут бы и шести не

хватило, звоните, Ноб все сделает, все принесет. А не услышит, телепень

этакий, звоните, топайте и кричите!

Наконец он в самом деле убежал и дал им передохнуть. Хлопот у него,

видно, и правда было поверх головы, но болтать он наловчился на ходу.

Они осмотрелись: небольшая комнатка выглядела очень уютно. В камине

пылал яркий огонь, перед камином стояли низкие кресла. Круглый стол

был накрыт свежей скатертью, на столе – колокольчик. Звонить, однако, не

пришлось, Ноб явился сам: в одной руке подсвечник, в другой – поднос, уставленный тарелками.

Ужин был подан в мгновение ока: горячий бульон, заливное мясо,

ежевичный джем, свежевыпеченный хлеб, вдоволь масла и полголовы сыру.

Словом, не хуже, чем в Хоббитании, даже Сэм перестал недоверчиво

поглядывать по сторонам; он, впрочем, перестал, еще когда принесли

свежайшее пиво.

Подоспел хозяин, погулял вокруг стола – и с извинением откланялся.

– Вот поужинаете, захочется вам общества, – сказал он в дверях, – а

может, и не захочется, может, сразу в постель, доброй ночи, спокойного