что стряслось в Пригорье, он отправил их обратно к Наркиссу, и тот

нежданно-негаданно заполучил пятерых лошадок. В Пригорье им было,

конечно, не так привольно, но все же Боб ухаживал за ними на славу, и они

как-никак избежали страшного путешествия. Ну, зато и в Раздоле не

побывали.

Но это было потом, а пока что денежки Лавра Наркисса то ли ухнули,

то ли ахнули. Да и других забот хватало. Когда его жильцы проведали, что

ночью был налет на трактир, поднялся страшный переполох. У гостей с

юга увели несколько лошадок, и они во все горло поносили трактирщика, пока не обнаружилось, что один из их братии тоже исчез по ночному

времени, а был это не кто иной, как косоглазый приятель Бита Осинника.

Тогда все стало ясно.

– Коли-ежели подбираете по дороге конокрадов и мне их за своих

выдаете, – громко сердился Наркисс, – так уж извольте сами за них

расплачиваться, и нечего тут на меня орать. Подите вон, спросите у

Осинника, куда это делся его дружочек!

Но оказалось, что тот, косоглазый, ничей вроде бы не был приятель и

никто даже не помнил, когда он к ним пристал.

После завтрака хоббитам пришлось заново уложить все мешки в

расчете на пеший и очень долгий путь: снеди прибавилось изрядно.

Выбрались они примерно к десяти часам. Пригорье давно уж проснулось и

гудело, как растревоженный улей. Еще бы: явление Черных Всадников,

вчерашнее исчезновение Фродо, а теперь кража лошадей и последняя

сногсшибательная новость: оказывается, Бродяжник-Следопыт нанялся в

провожатые таинственным хоббитам из Хоббитании. Возле трактира

собралась уйма народу; подходили из ближних селений, переговаривались

и терпеливо ждали выезда путников. Постояльцы торчали в дверях и

высовывались из окон.

Бродяжник переменил план: решено было двинуться из Пригорья

прямо по Тракту. Сворачивать сразу толку не было – за ними увязался бы

длинный хвост: поглядеть, куда их несет, и проследить, чтоб ни на чью

землю не залезли. Распрощались с Нобом и Бобом, расстались с Лавром

Наркиссом, осыпав его благодарностями.

– Надеюсь, до лучших времен, – сказал Фродо. – Хотел бы я погостить

у вас как следует; может, когда и удастся.

Тронулись в путь встревоженные и понурые, под недобрыми

взглядами толпы. Кое-кто все-таки пожелал им удачи, но слышнее были

худые напутствия. Правда, пригоряне знали, что Бродяжник шуток не

любит, и, когда он поднимал на кого-нибудь глаза, тут же смолкали. Он шел

впереди, рядом с Фродо; за ними – Пин и Мерри; а позади Сэм вел пони, нагруженного по силам, но изрядно, – впрочем, глядел он уже куда веселее,

видно, почуял перемену судьбы. Сэм задумчиво грыз яблоко. Яблок у него

были полны карманы: Боб и Ноб позаботились на прощанье.

– Идешь с яблочком, сидишь с трубочкой, вот оно и ладно, –

пробормотал Сэм. – Да ведь яблочек-то на весь путь разве напасешься?

Постепенно они перестали обращать внимание на любопытных, чьи

головы то и дело выныривали из-за оград и дверей. Последний дом,

ободранный и покосившийся, был, однако, обнесен прочным бревенчатым

забором. В оконце мелькнула желтоватая и косоглазая физиономия.

«Вот оно что! – подумал Фродо. – Значит, здесь он прячется, тот

южанин… Ну, по виду сущий орк, как их Бильбо описывал».

На забор, широко ухмыляясь, облокотился ражий детина с нахальной

мордой – бровастый, глаза темные и мутные. Когда путники подошли, он

вынул изо рта трубку и смачно сплюнул.

– Привет, долгоногий! Что, дружков нашел? – сказал он.

Бродяжник не ответил.

– Вам тоже привет, мелюзга бестолковая! – обратился он к хоббитам. –

Вы хоть знаете, с кем спутались? Это же Бродяжник Оголтелый, понятно?

Его еще и не так называют, говорить неохота. Ну, ночью сами поглядите, что почем! А ты, Сэмчик, смотри у меня, не обижай моего дохлого пони.

Тьфу! – Он снова изрыгнул жирный плевок.

Сэм обернулся.

– А ты, Осинник, – сказал он, – спрячь-ка лучше свою поганую харю, а

то ведь знаешь, что бывает! – Половина большого яблока с маху угодила

Биту в нос; он мигом исчез и разразился из-под забора запоздалой руганью.

– Вкусное было яблоко, – со вздохом заметил Сэм.

Деревня кончилась. Сопровождавшие их дети и зеваки отстали и

побрели назад, к Южным Воротам. Лиги две-три путники шли по Тракту, петлявшему направо и налево; потом дорога пошла под уклон, прорезая