густой лес. Бурое Пригорье высилось позади; они свернули к северу узкой,

еле заметной тропкой.

– Тут-то мы и скроемся от посторонних глаз, – сказал Бродяжник.

– Только не кратким путем, – усомнился Пин. – А то мы раз пошли

наискосок через лес, так потом еле выбрались.

– Тогда меня с вами не было, – усмехнулся Бродяжник. – У меня все

косые пути ведут прямиком куда надо.

Он еще раз оглядел пустой Тракт и углубился в кустистый пролесок,

сделав знак быстро следовать за ним.

Здешних мест они не знали и оценить его замысел не могли: ясно было

только, что он собрался сперва держать путь на Четбор (или по-

старинному: Арчет), но оставить его по левую руку, потом резко свернуть к

востоку и Глухоманьем идти на Заверть. Так они срезали огромную

излучину Тракта, который далеко стороной обходил Комариные Топи. Но

зато и попадали в самые Топи, а как их Бродяжник описывал, так это, как

говорится, спасибо за новости.

Ну а пока что идти было в охотку. Когда бы не давешние ночные

тревоги, так и вообще бы лучше некуда. Мягко сияло солнце, пригревало и

не жарило. Лес в долине был еще весь в многоцветной листве, мирный и

пышный. Бродяжник уверенно вел их запутанными тропами, из которых

они сами нипочем бы не сумели выбрать нужную. А он еще вдобавок

хитрил и петлял, чтобы сбить погоню со следу.

– Осинник высмотрит, конечно, где мы свернули с дороги, – сказал

он, – однако за нами не пойдет, просто подскажет кое-кому. Он тут неплохо

знает все тропы, хоть и хуже меня. А те, кому он подскажет, наверняка

неподалеку. Пусть они думают, что мы пошли прямо на Арчет, нам того и

надо.

Бродяжник ли так их вел или еще почему-нибудь, но погони не было:

замечали путников разве что птицы, лисы да шустрые белки. Они

заночевали в лесу, а утром тихо-мирно продолжили путь. Из лесу они

выглянули только на третий день, выглянули и спрятались. Пригорянские

угодья они миновали – теперь начинались Комариные Топи.

Под ногами чавкало, следы наполнялись мутной водой; из осоки и

камышей выпархивали мелкие птахи. Сначала хоббиты шли бодро и

уверенно, потом стали прыгать, оскользаясь, с кочки на кочку. Здесь даже

Следопыты пути не знали: как повезет. На них напустилась мошкара: она

гудела над головой, заползала в волосы, забиралась в рукава, в штанины – и

впивалась, кусала, жалила.

– Да этак меня просто съедят! – не выдержал Пин. – Это уж не Топи

Комариные, а какое-то комариное Царство.

– А ежели, скажем, хоббита поблизости нет, то из кого же они, гады, кровь пьют? – полюбопытствовал Сэм, ожесточенно хлопая себя по шее.

На редкость мерзостный выдался денек в этой тусклой глуши. И

ночлег был холодный, сырой, неудобный; пискливые кровопийцы глаз не

давали сомкнуть. Камыши и осока кишели стрекочущей тварью, какой-то

дурной роднёю сверчка. Всю ночь уши терзало тарахтенье: «Крровочки!

Крровочки! Крровочки!» Под утро хоббиты просто ошалели.

Немногим лучше был и четвертый день; немногим легче четвертая

ночь. Кровопросцы, как их обозвал Сэм, не стрекотали, но комарье по-

прежнему колыхалось над путниками ненасытно звенящим облаком.

Когда Фродо улегся, донельзя усталый и почти без надежды уснуть,

ему вдруг привиделся дальний отсвет на востоке: вспыхивало и гасло. А до

рассвета было еще несколько часов.

– Что это за вспышки? – спросил он у Бродяжника, который стоял и

всматривался в сырую тьму.

– Слишком далеко, не понять, – отвечал тот. – Очень странно: будто

молния бьет и бьет в вершину холма.

Фродо лег, но долго еще видел яркие вспышки и темную фигуру

Бродяжника. Наконец его сморил тяжелый сон.

На пятый день они оставили за собой топкую трясину и заросли

камыша. Начался едва заметный, но долгий и утомительный подъем. С

востока подступали крутые безлесные холмы. Правый, самый высокий и

каменистый вздымался поодаль от прочих: круча с притупленной

вершиной.

– Это Заверть, – сказал Бродяжник. – Древняя дорога – мы ее обошли

слева – тянется у подножия горы. Завтра к полудню доберемся до нее, а там

и на вершину подымемся. Да, вершины нам не миновать.

– Ты о чем? – спросил Фродо.

– Я о том, что путь наш выверен, никуда не денешься… Только вот

неизвестно, что нас там ждет. С горы, однако, хорошо виден Тракт.

– Ты же ведь ожидал найти там Гэндальфа?