Всадник в простом соломенном плаще, скрадывавшем фигуру, следовал за каретой до бамбуковой рощи, возле которой дорога раздваивалась. Низко надвинув шляпу на глаза, он внимательно наблюдал, куда направится третий принц.

 

Если бы он направился по левой дороге, в сторону владений клана Лунь, то за ним пришлось бы последовать далее: нужно было бы убедиться, что принц не съедет с дороги и не изменит курс на земли Цзао.

 

Однако этого не потребовалось. Принц свернул направо, в сторону земель клана Фен. Здесь дорога пролегала через бамбуковую рощу, и свернув с проторенной колеи, карета просто не проедет через заросли.

 

Можно было докладывать.

 

Всадник остановился и, привязав лошадь, ушел подальше от дороги. Он не боялся, что лошадь украдут: тот, кто додумался бы украсть лошадь заклинателя, пусть и всего лишь третьего ранга, не заслуживал даже почтительной речи над могилой.

 

Если от него осталось бы, что класть в могилу.

 

Наконец, убедившись, что с дороги его не видно, он остановился. Извлек из-за пояса лист бумаги и быстро, убористым почерком написал на нем свои наблюдения. Принц Лиминь отправился в земли Фен, взяв с собой лишь четырех охранников и не оповещая никого официально о своем визите.

 

Этого достаточно, чтобы план господина мог осуществиться.

 

Закончив писать, всадник педантично приложил свою личную печать, поручаясь жизнью за все написанное. Затем с величайшим почтением извлек из походной сумки небольшого бумажного журавлика. Создать подобную вещь самостоятельно было бы ему не по силам, даже будь Дерево его стихией.

 

Привычным образом прицепив письмо, заклинатель кольнул палец иглой и окропил кровью символы на крыльях.

 

«Жизнь» и «Ветер».

 

В следующий же момент журавлик зашевелился. Подхватив письмо, он поднялся над бамбуковой рощей и устремился обратно к столице.

 

Неся весть о скором крахе третьего принца.

 

 

 

 

 

Глава 4. Серебро

 

 

 

 

"Когда из глины и грязи родились первые люди, Небожители смеялись над ними. Люди были слабы и бессильны, ползали в грязи и не смели поднять глаз на Небо. Голос их был жалким писком, а жизнь полна страха перед буйством стихии, диким зверем, заразной болезнью и всемогущим Временем.

 

Единственной на всех Семи Небесах, кто сочувствовал людям, была Одинокая Хэнъэ, богиня Луны. Смотрела она на то, как забавлялись другие боги со своими смертными игрушками, и непереносимая печаль терзала её сердце. Казалось ей, что все бедствия мира земного терзают её собственных детей, которых у неё никогда не было.

 

Не смела она вступиться за людей открыто и лишь проливала слезы об их несчастной судьбе. И вышло однажды так, что семь слез её упали в мир земной. Эти слезы обернулись семью самоцветами, впитавшимися в тела нашедших их людей. Семь человек, нашедших самоцветы, известны и по сей день: звали их Шэнь, Фен, Цзао, Лунь, Хоу, Чжи и Лаошу. По сей день все их потомки добавляют к своему личному имени имя великого предка.

 

Растворившись в телах людей, самоцветы, частички божественной сущности, исполнили сокрытое желание богини — защитить человечество от стихии, от зверя и от болезни, и лишь Время осталось им неподвластно. Хранители самоцветов стали первыми заклинателями, основателями Семи Великих Кланов, названных их именами.

 

Люди с радостью объединялись вокруг кланов заклинателей, почитая за благо служить им и за высшую честь — учиться у них. Однако постепенно между кланами нарастали противоречия. Все чаще сражались они не со стихией, не со зверем и не с болезнью, а друг с другом. Испугались Небожители, что не сумев распорядиться божественной силой, обратят люди её против друг друга и станут опасны для мира земного. Стали они вести речи, прося Нефритового Императора, чтобы позволил им покарать человечество, забывшее свое место. И почти прислушался он к ним, когда древний дракон Фу Си предложил отобрать достойнейшего из людей, мудрейшего и справедливейшего, и вручить ему власть над всеми кланами, наделив правом карать и миловать, дабы было человечество едино, и царил среди него мир и порядок.

 

И стал он первым королем Шэнь…«

 

— …короче, мы вас, конечно, завоевали, но не потому что у нас дубина крепче, а потому что так боги сказали, инфа сто процентов, — прокомментировал Дан, потирая переносицу.

 

Вот уже второй день он изучал книги, оставленные ему Лиминем, потихоньку формируя хотя бы общее представление о мире. К сожалению, то ли книги были так подобраны, то ли это была общая черта местной литературы, но на каждый полезный и практически применимый факт приходилось не менее десятка деталей из области философии и мифологии, — весьма любопытных, но в данный момент немного неуместных.