Минуту спустя толстяк был скручен и поставлен на колени перед Даном. Ослепленный заклинанием, бандит даже не видел, что его истративший едва накопленные крохи энергии противник был бледен и едва держался на ногах.

 

— Пощады! — закричал поверженный главарь, которого уже никто не будет звать гордым именем Сангун, — Пощады, благородный принц!

 

— Интересно, — задумчиво протянул Дан, — Кто-то из тех, кого избили твои головорезы, просил пощады? И как ты поступал в таких случаях? Или, может, ты отпустил бы ту девочку, что хотел взять в рабство, если бы она попросила пощады?

 

— Господин! — взвыл Нёнмин, — Все, что вы знаете обо мне, неправда! Меня оклеветали! Враги! Завистники! Я никому ничего плохого не делал!

 

Почему-то от этой картины Даниил чувствовал ужасную гадливость. Не ненависть, не гнев, а именно гадливость. Будто по его руке ползал таракан.

 

— Ваше Высочество, умоляю, — явно понимая, что его словам не верят, главарь решил сменить тактику, — Пощадите меня, и обещаю, я буду преданно служить вам! Я клянусь! Сделайте меня евнухом, если хотите, только пощадите мою жизнь!

 

— Принимать на службу такого, как ты? — фыркнул Дан, — Это не только глупо, это еще и плевок в лицо каждому из тех, кто служит мне сейчас.

 

— Я отдам все золото! — выдал решающий аргумент Нёнмин, — Все свои богатства! Только пощадите!

 

Подходя к нему, Дан чуть улыбался. Но нехорошая это была улыбка.

 

К этому человеку он не испытывал милосердия.

 

— Полагаю, ты отдашь мне кое-что, что в моем нынешнем положении гораздо нужнее.

 

Сказав это, заклинатель протянул руку, и евнух Вон вложил в неё волнистый ритуальный нож.

 

 

 

Явившись во дворец Чиньчжу, Дан официально разрешил своим вооруженным слугам отметить отметить победу в главной трапезной. Самому ему, как считалось, присоединяться к ним не пристало, — да и, как он сильно подозревал, присутствие начальства способно испортить любой праздник.

 

Так что Даниил вернулся в свои покои. Какая-то часть его досадовала, как будто нашептывая, что он заслужил присоединиться к общему веселью, но почему-то эта досада воспринималась как-то фоново. Может быть, из-за поглощенной им жизненной энергии главаря бандитов: она будто плясала в его ядре, не позволяя впадать в уныние.

 

А может быть, он просто в кои-то веки был собой доволен.

 

Служанка Лю явилась по первому звонку колокольчика. Она явно старалась вести себя деловито, но в карих глазах плескалась безумная надежда.

 

Ведь она знала, зачем покинул дворец ее господин.

 

— Присядь.

 

Дан кивнул на место рядом с собой. Сейчас он сидел не за столиком, и ничего их не разделяло.

 

И казалось ему, что даже на относительном расстоянии он может почувствовать тепло её тела.

 

— Все закончилось, — сказал Даниил, когда девушка уселась, — Вся банда уничтожена. Долги твоего брата списаны. Твоей сестре ничего не угрожает, отец скоро поправится, и даже лавка его не разорится. Я обо всем позаботился.

 

Глаза девушки, казалось, засветились от облегчения — и безумного восторга.

 

— Спасибо! Спасибо, молодой господин!

 

Она попыталась поклониться в пол, но уже ожидавший этого Дан удержал её за плечи.

 

— Не нужно кланяться, — хрипло сказал он.

 

Хрипло, потому что прикосновение снова с новой силой разожгло в нем желания, к которым он, казалось, успел привыкнуть.

 

— Я благодарна вам, господин, — заверила Лю, — И я…

 

— И ты не ожидала, что я сделаю это, — закончил за неё Дан, — Выслушай меня, пожалуйста. Ты не смогла обратиться в стражу, потому что служишь мне. Но служба не должна только забирать. Пока ты со мной, я буду заботиться о тебе и нести перед тобой ответственность. Ты понимаешь меня?

 

Лю задумалась, а затем пару раз быстро кивнула.

 

— Хорошо, — улыбнулся Дан, — Тогда я надеюсь, что если когда-нибудь тебе снова потребуется моя помощь, ты не будешь ничего скрывать, а расскажешь все прямо и без утайки.

 

Девушка снова кивнула, и Дан почувствовал, как её тело расслабляется в его объятиях.

 

А еще он вдруг почувствовал, что те доводы, что он приводил себе с самого своего появления в этом мире, уже практически не имеют силы. Что слова самому себе о том, как следует ему поступать, попытки подавлять себя — нелепы и глупы. Что никому не нужны эти попытки, кроме шаблонов родного мира.

 

«В конце концов, имею я право и на свои желания?» — мелькнула в голове на удивление осознанная мысль.

 

Его ладони скользнули по плечам Лю, мягко поглаживая, лаская. Склонившись к ней, Дан с наслаждением вдохнул аромат её цветочных духов — и приправленный им ни с чем несравнимый аромат женской кожи. Аромат, сводивший с ума.

 

— Если ты сейчас отвернешься, я не разгневаюсь на тебя, — тихо прошептал он.

 

В ответ служанка чуть улыбнулась и прикрыла глаза.