Выжившие после Великой войны великаны и драконы постепенно расселились по всей вселенной. Где-то они деградировали, забыв о своих корнях, в других местах, наоборот, достигли новых вершин. Главное, что постепенно в различных мирах оказались как великаны, так и драконы.

Первоначально между ними были конфликты и даже небольшие войны, но постепенно древние представители обеих рас разделили территории и затихли, внимательно следя друг за другом.

Шли века и тысячелетия. Выросли новые поколения могучих рас, которые не знали о войне. Они вновь сталкивались друг с другом и творили новую историю. Иной раз, заходя в тупик, они волей-неволей, но обращались к прадедушкам и бабушкам, прося помочь в их политических и военных играх. И когда кто-то из этих древних чудовищ всё же откликался на просьбу молодняка, то всё заканчивалось плохо разом для всех, ведь в таком случае поднимались монстры и с другой стороны.

Как итог, доисторические представители великанов и драконов сформировали систему сдержек и противовесов, где обычно в ход шли слова и угрозы, но не сталь и когти.

За тысячелетия большинство из них обрели если не мудрость, то осторожность, и они не особо горели желанием сходиться с равными противниками.

В этой системе Мучитель был дестабилизирующим элементом, ходящим по грани разрешённого. Он был достаточно стар, чтобы побеждать «молодняк», но недостаточно древний, чтобы подпадать под ограничения стариков.

И пока он сдерживал свои аппетиты, то его терпели, но теперь он пересёк грань.

Рассматривая Гурца, Луидора предполагала, что даже если Барос достигнет успеха, то он просто покинет сына, чтобы месть драконов его не коснулась. А древние великаны просто прикроют глаза на его убийство, ведь он и так создал им слишком много проблем.

Никто из старых монстров не хотел новой, даже местечковой войны. И всякий, кто сильно раскачивал лодку, переставал быть им нужен.

Всё это и многое другое Луидоре рассказали её родители. Её мать и отец, как самые незаметные, далеко не один раз получали от старых драконов задания на слежение за другими великанами и проверку, не готовятся ли те к нападению.

Луидора осторожно посмотрела в сторону и содрогнулась, встретив взгляд своего отца. Опутанный цепями и магией, потерявший жену медный драконг был в абсолютной ярости. Молодая драконица впервые видела его в таком состоянии. Исчез его обычный веселый прищур, как и любимое подмигивание. На их место пришло горе и ненависть.

Вторым пленённым драконом оказалась древняя синяя драконица, около тысячи — тысячи двухсот лет. Если отец Луидоры то и дело дёргался, словно пытаясь разорвать удерживающие его цепи, то синяя лежала смирно, но, судя по интенсивно мигающему взгляду, ей тоже было что сказать насчёт всей этой ситуации.

— А как тебя зовут? — привлёк внимание Луидоры наконец-то закончивший о чём-то рассказывать Гурц. — Папа всегда говорил, что надо спрашивать у незнакомцев, как их зовут!

— Меня зовут Луидора, — улыбнулась драконица хрупкой улыбкой. — И я рада познакомиться с таким сильным и красивым великаном.

— О-о-о, да, Гурц сильный! — пришёл в восторг гигант, начав по-детски показывать свои мускулы.

Как же Луидора хотела, чтобы это закончилось хорошо, но лежащий в стороне труп её матери и сияющая энергией пентаграмма напрочь ломали эти жалкие надежды.

Уже ничего не будет как прежде.

— Гурц, а ты любишь магию? — тихо спросила Луидора, чем разом привлекла внимание великана.

— Гурц любит магию! Магия красивая! Гурц раньше тоже творил магию, но теперь у него не получается! Ритуал исправит Гурца, и он сможет творить много-много магии.

— Конечно, Гурц. А что ты скажешь, если я покажу тебе самую красивую магию, которая только есть на этом свете?

— Самую красивую? — недоверчиво переспросил великан, и на его искривлённом лице появилось сомнение. — А не обманешь Гурца? — Обещаю, Гурц, это будет самая красивая магия, которую ты когда-либо увидишь, — в последний момент голос у драконицы дрогнул, но она, глубоко вдохнув, справилась с порывом. — Смотри же внимательно.

На вытянутых ладонях молодой девушки возник небольшой огненный бутон, что медленно раскрылся, выпуская наружу танцующие под отчетливо слышимую мелодию стихии.

Иллюзия была небольшой, поэтому Гурц был вынужден наклониться, чтобы лучше видеть. В его глупых, широко открытых глазах отражалось чистое волшебство.

— Как… как красиво, — прошептал великан, вставая на колени, а затем ещё сильнее наклоняясь, чтобы в полной мере рассмотреть всё сильнее и сильнее раскрывающуюся магию иллюзий. — Мама показывала мне давно такое!