— Между Небом и Землей свой путь прокладывает Человек. Два Начала сменяются Тремя.

 

Другой рукой она взяла четыре прута из другого пучка, зажав их между безымянным и средним пальцами.

 

— Четыре Сезона сменяют друг друга, — вещал отстраненный голос шаманки, — Время неумолимо течет. Прошлого не вернуть, и в будущее не заглянуть, но колесо вращается, и прошлое становится будущим, а будущее прошлым.

 

Вновь потянувшись к первому пучку, Панчён взяла еще четыре прутика. Рука её слегка дрожала, — не от страха, а от мистического экстаза.

 

— Первое Изменение завершено, — сообщила она.

 

Всего Изменений было три, по окончании которых на листе бамбуковой бумаги появилась каллиграфически выведенная черта. После чего цикл Изменений начался снова. И снова.

 

И так, пока черт не оказалось шесть. Половина из них были сплошными, а еще половина — прерывистыми.

 

Всмотревшись в получившийся рисунок, шаманка Панчён начала вещать:

 

— Малое уходит, Великое приходит. Когда рвут тростник, то другие стебли тянутся за ними, так как он растет пучком. Поход — к счастью. Охвати и окраины. Примени всплывающих на реке. Не оставляй дальних. Дружбе конец. Удостоишься похвалы за целеустремленные действия. Нет глади, которая осталась бы без выбоин, нет ухода без возвращения. Если в трудностях будешь стойким, то хулы не будет. Не печалься о своей правде, в пище будет благополучие. Стремительно летящие вниз не богатые, но все они из-за своей близости не нуждаются в предупреждении о правдивости. Царь И выдал замуж своих дочерей и тем благословил их на изначальное счастье. Городской вал падает обратно в ров. Не применяй войско. Из мелких городов будет изъявлена собственная их воля. Стойкость — к сожалению.

 

На этой жизнеутверждающей ноте шаманка завершила свою речь. Несколько раз она моргнула, после чего её взгляд на глазах сфокусировался. Пророческий транс начал спадать.

 

«Ну как, понятнее стало?» — ехидно спросил Дан у самого себя.

 

Он постарался запомнить как можно больше деталей, хотя на то, чтобы воспроизвести весь текст, определенно не претендовал.

 

— Ты можешь истолковать сказанное? — осведомился он.

 

Панчён покачала головой:

 

— Не могу, господин. Послание предназначалось не для меня. Оно для вас. И истолковать его можете только вы.

 

— Но что, если я не знаю, о чем идет речь? — спросил Дан, — Например, кто такой царь И?

 

Она снова покачала головой:

 

— Это все неважно. Это все лишь форма. Царь И, отдавший дочерей в жены простолюдинам, не имеет отношения к сути послания.

 

— В чем же суть? — безнадежно спросил Дан.

 

— Это можете понять только вы сами.

 

«А если не можешь, то ты дебил», — раздраженно подумал юноша.

 

Но спорить смысла не было. Гадать, не напуская тумана, шаманка не умела и не могла.

 

— Ладно, — вздохнул он, — Можешь идти… И спасибо. Когда мы будем выезжать на место встречи, проведи ритуал благословения. И на меня, и на тех, кто пойдет со мной.

 

— Да, господин.

 

 

 

Озеро Джиндзи являло собой весьма живописное зрелище, особенно на закате. Зеркальная поверхность воды отражала багряный солнечный свет, из-за чего казалось, что озеро наполнено кровью. Плакучие ивы клонились к воде, будто хотели осмотреть и обработать кровавую рану на теле Земли. И столь ровно они стояли, что это казалось неестественным для дикой природы. Как будто не деревья это, а вышколенные слуги или солдаты в почетном карауле.

 

Искомая пагода оказалась совсем небольшой и, честно говоря, напоминала скорее беседку. За деревянными колоннами и тонкими ширмами, заменявшими стены, можно было рассмотреть силуэт женщины, сидящей за столиком. Над ней возвышалось три яруса крыши, украшенных резными фигурками рыб и чего-то наподобие русалок.

 

На подходе к пагоде Даниила встретил немолодой, сгорбленный мужчина в халате из грубой ткани темно-синего цвета и черной шапочке, укрывавшей волосы.

 

— Господин, — низко поклонился он, — Проходите. Госпожа ожидает вас.

 

— Разве наша встреча не должна была быть тайной? — осведомился Дан.

 

Мужчина в синем загадочно улыбнулся:

 

— Госпожа Фен прекрасно знает, что монахи находятся вне политики. Мы не шпионы, мой принц. Мы просто смиренные служители Неба.

 

Даниил хмыкнул:

 

— Все ли, что знает госпожа Фен, правда?

 

— Тот, кто сказал бы о себе нечто подобное, был бы во власти гордыни, — отметил монах, — Проходите внутрь, господин Шэнь. Она ждет вас.

 

Дан не был удовлетворен ответом, но посчитал, что он здесь не для того, чтобы спорить с монахом. Пройдя в «беседку», он на секунду замешкался, пока глаза привыкали к полумраку.