«Однажды ты увидишь, что никто не может спасти тебя, кроме меня. И тогда… Ты обратишься к моей силе. Когда поймешь, что другого выхода у тебя нет»

 

«Поэтому — до свидания, Даня»

 

 

 

Из всех категорий населения, с кем доводилось иметь дело Веймину, наибольшую антипатию у него вызывали разбогатевшие простолюдины. Силясь подчеркнуть свое превосходство над равными себе, но при этом не имея свойственного кланам природного чувства превосходства, они как правило приобретали вид смешной, нелепый и при этом отвратительный. Вычурные наряды, безвкусные украшения, среди которых настоящих и фальшивых было поровну, и самое кощунственное — оружие, не предназначенное для реального боя.

 

Контрабандист Ливей, сведения о котором нашлись в тайных записях Сяолуна, соответствовал этому описанию в полной мере. Синий шелковый халат был украшен перьями расписного перепела по всей длине рукава. Тщедушную грудь обхватывало три цепи — золотая, серебряная и из выкрашенной под золото латуни. Голову контрабандиста украшала высокая шляпа со свисающими фальшивыми изумрудами. Довершал образ меч с рукоятью из слоновой кости.

 

А также выражение лица «надулся от собственной важности».

 

— Я не стану утверждать, что я никогда не вел дел со вторым принцем, — задумчиво изучая ногти, выкрашенные в насыщенно-пурпурный цвет, вещал Ливей, — Однако я также не стану говорить, что продал ему…

 

Однако если он рассчитывал, что первый принц станет играть с ним в словесные игры, то глубоко ошибся. Ничего не говоря, Веймин повел рукой, и столь раздражавшую его шляпу охватило фиолетовое пламя.

 

В мгновение ока пламя пожрало её, обратив в пепел — и не затронув плоти. В испуге контрабандист провел ладонью по открывшейся лысине, — и секунды спустя заговорил четко и по делу.

 

— Да, я достал для него меч, Ваше Высочество. Его Высочество сказал, что меч нельзя украсть, продать или подарить, поэтому нам пришлось пойти на хитрость. Второй принц заплатил мне за то, что я позволил его наемнику избить и ограбить меня. После этого меч признал его хозяином по праву победителя.

 

В подтверждение своих слов он продемонстрировал застарелый синяк под глазом. Веймин же презрительно усмехнулся:

 

— Ты думаешь, что мог бы что-то не позволить заклинателю?

 

Глаза контрабандиста расширились в ужасе. Понимая, что жизнь его висит на волоске, он рухнул на колени:

 

— Простите меня, Ваше Высочество! Я не это хотел сказать! Я лишь имел в виду, что взял меч, чтобы заклинатель мог забрать его у меня! До того он лежал в одном из схронов с товаром!

 

— Понятно, — ответил первый принц, не глядя на него. Ладонь сжалась на рукояти черного меча Шехунгуая.

 

— Дашь мне расположение схронов. Всех. Городская стража проведет обыск и изымет их содержимое. Скажешь все честно и быстро, и тогда я, так уж и быть, сохраню твою жалкую жизнь.

 

Ливей чуть не взвыл от отчаяния.

 

— Ваше Высочество! Пожалуйста! Пощадите! Оставьте хоть что-нибудь! Не разоряйте меня! Я… Я… Я могу быть вам полезен!

 

— Ты?..

 

Веймин обернулся, глядя на него сверху вниз. Символы на клинке начали разгораться голодным багряным огнем.

 

Шехунгуай жаждал пожрать душу этого ничтожества.

 

— Чем такой жалкий червяк, как ты, может быть полезен принцу Шэнь?!

 

— Может быть, я и жалкий червяк, — покладисто согласился Ливей, — Но ваш младший брат очень ценил услуги, что я ему предоставлял. Я могу многое найти. Его Высочество интересовал не только этот меч, мой господин. Пощадите меня, позвольте мне продолжать мое дело, и я помогу вам найти реликвии, которые он искал.

 

Подняв глаза, контрабандист заискивающе улыбнулся:

 

— Пощадите меня, и я найду вам реликвии, что помогут вам победить вашего брата.

 

 

 

Лента Феникса плавно слетела с шеи девушки, оборачиваясь огненной птицей. Трижды облетел дух-хранитель клана Фен вокруг ритуального зала столичного поместья, прежде чем удобно устроиться в пылающей жаровне. Языки пламени взметнулись выше, и в их переплетении проступило человеческое лицо.

 

— Матушка, — Сюин поклонилась, как подобало почтительной дочери.

 

Цзиньхуа окинула взглядом помещение, после чего в упор уставилась на наследницу.

 

— Я вижу, ты не пострадала. Это хорошо. Однако ты была неосмотрительна. До меня дошли сведения о твоей неудаче.

 

— Да, матушка, — послушно подтвердила Сюин, — Я была слишком самоуверенна. Второй принц…

 

— Оправдания меня не интересуют, — прервала её глава клана, — Ты не справилась. Но ты жива. Это все, что важно. Одна плохая новость и одна хорошая.

 

— Да, матушка.

 

Никаких оправданий. Важно лишь то, что ты можешь и чего не можешь. Эту истину Фен Сюин впитывала с детства. Вместе с еще одной.